Старик чего-то, по-видимому, ждал. Митрофану Игнатьевичу нужно было что-то ему передать. Коку тёте Тане требовался щавель для зелёных щей. А вахтенный матрос должен был бросить на берег чалку — специальную верёвку, с помощью которой судно «привязывают» к берегу.
Витька крутилась на нижней палубе, у самого выхода. Потому что с верхней хотя и дальше увидишь, но меньше.
Степан Иваныч сидел тут же на перилах и наблюдал за приготовлениями.
«Калинин» причалил, матрос перекинул на берег узенький служебный трап, и белоголовый старик забрался на теплоход. Они с Митрофаном Игнатьевичем крепко, за руку, поздоровались и сразу задымили.
— Что, Митрич, заждался? — задал вопрос Митрофан Игнатьевич, когда о погоде и о здоровье было уже спрошено.
— Есть маленько, — прокряхтел старик.
— Ну, с тебя магарыч! Внучка тебе правнука подарила! Готовь подарки, обратно пойду, заберу.
Митрич как-то странно закурлыкал, непонятно, плачет человек или смеётся.
Витька не стала больше прислушиваться к малопонятному разговору, тем более что увидела, как её Степан Иваныч не торопясь спускался по трапу.
— Назад! — скомандовала Витька.
Но кот и ухом не повёл. Этого неслуха давно следовало наказать: с тех пор, как они на теплоходе, он совершенно отбился от рук.
— Ах, так! Ну, погоди! — и Витька сбежала по трапу следом за котом.
Вахтенный матрос на берегу играл с рыжей стариковой собачонкой: он бросал палочку, а собачонка, весело подлаивая, пускалась за ней, хватала и несла обратно. По всему было видно, что встретились они не первый раз и обода игра нравилась. Ни собачонка, ни вахтенный' матрос не обратили внимания на пробежавших мимо Степан Иваныча и Витьку.
Тем временем Митрофан Игнатьевич и старик Митрич закончили разговор, Митрич сошёл на берег, а кок тётя Таня вернулась с охапкой щавеля. Вахтенный поднял трап, и «Калинин» отошёл...
Наши мамы всегда знают, когда с нами случаются неприятности. Как им это удаётся? Неизвестно. Все они, наверное, немного волшебницы.
Так или иначе, но Людмила Петровна стала искать Витьку, как только теплоход прогудел на прощанье своё «У-хо-жу-у!»
Она обежала обе палубы, заглянула в салоны, опросила всю команду: «Вику не видели?» и наконец, очень обеспокоенная, постучалась в капитанскую каюту.
Наверное, у неё был сильно встревоженный вид, потому что Митрофан Игнатьевич сразу же спросил:
— Что случилось?
— Викуша пропала... Витька...
Митрофан Игнатьевич не стал задавать глупых вопросов, вроде: «Что вы говорите?!» или «Не может быть!» Он быстро нажал какую-то кнопку и сказал:
— Внимание команде теплохода «Калинин»! Пропала девочка Вика Турабова, шесть лет. Обыскать теплоход. Вахтенному через десять минут доложить.
Естественно, Витьку на «Калинине» не нашли.
Больше того, обнаружилась ещё одна пропажа: исчез ехавший с девочкой кот. Об этом сообщила тётя Таня. Первый раз за всё время плавания он не явился к моменту приготовления мясных биточков.
Вахтенный матрос Вася доложил капитану обстановку очень скучным голосом: с Митрофаном Игнатьевичем он плавал не в первый раз и хорошо знал его характер. Теперь до конца рейса ему обеспечена «интересная» работа — мыть посуду и чистить картошку на камбузе, то есть, кухне.
Пока на «Калинине» искали пропавших, Витька гонялась за котом.
— Степан Иваныч! Степаша! Иди сюда! Кис-кис... — звала Витька самым нежным голосом.
Но Степан Иваныч словно ничего не слышал. Прижав уши и вытянув хвост, он жадно втягивал жаркий воздух. Пахло мышами и ещё чем-то незнакомым, но необыкновенно вкусным. Выяснить! Узнать! Схватить!!! Степан Иваныч осторожно и очень умело, будто он всю свою жизнь охотился, а не спал на кухне благоустроенной квартиры, пробирался в этих зелёных, замечательных джунглях.
И пришлось бы Витьке распрощаться с белым котом с рыжинками на хитрой морде, если бы у неё не появился неожиданный помощник.
Она вдруг услышала, как впереди что-то шумно задвигалось, завозилось и стало быстро приближаться.
Конечно, она немного испугалась, но в эту самую минуту прямо ей под ноги выскочил взъерошенный Степан Иваныч и в один миг забрался на плечо. Следом из зарослей выкатилась рыжая собачонка старика Митрича.
Собак Витька никогда не боялась и могла подружиться с какой угодно. Они, по-видимому, это чувствовали и даже не пытались её пугать. Поэтому собачонка завиляла своим крендельком, пританцовывая на месте, и несколько раз тявкнула, словно объясняя, как всё получилось.
Витьке стало смешно. Она присела и погладила помощницу, приговаривая: «Умная какая собачка, Степан Иваныча вернула. Умная, умная...»
Собачонка в свою очередь увёртывалась и норовила лизнуть Витьку в нос.
Степан Иваныч не разделял общего веселья и предпочитал держаться от «умницы» подальше.
Теперь, когда Степан Иваныч был пойман, Витька подумала о двух вещах: что таких красивых цветов, как на этом лугу, она никогда не видела, и что мама, наверное, волнуется, потому что Витька убежала без разрешения. Но если вернуться с букетом, ей, может быть, даже не попадёт, потому что цветы мама очень любит.
И Витька с увлечением принялась за осуществление своего плана. Прощальную «калининскую» песенку она, как ни странно, не слышала...
— Шарик, Шарик! — послышалось где-то рядом.
Собачонка тявкнула, давая знать, где она, но не убежала, не захотела расставаться то ли с Витькой, то ли со Степан Иванычем.
Трава зашелестела, и Витька увидела того белоголового старика, с которым так непонятно разговаривал Митрофан Игнатьевич.
— Ты что тут делаешь? — строго спросил он. Витька почему-то оробела:
— Дедушка, я цветочки рву. Нельзя, да? Я не буду...
— Ты с «Калинина»? — Митрич нахмурился ещё больше.
— Да... — растерянно подтвердила Витька, не понимая, чего он сердится.
— Ушёл твой теплоход.
— Ушёл?.. — Витька не сразу поняла смысл этого слова, а когда поняла, залилась слезами и стала звать маму, как все мальчишки и девчонки в таких случаях.
Шарик сочувственно подлаивал, а Степан Иваныч недовольно мурлыкал: Витькины плечи вздрагивали, и ему было неудобно — того и гляди свалишься.
— Будет, — сказал Митрич и погладил Витьку по голове. — Айда на берег. Возвернётся Митрофан Игнатьевич. Непременно.
И он пошёл вперёд, отгребая высокую траву в стороны, будто плыл. Шарик и Витька со Степан Иванычем двинулись следом. Витька тихонько всхлипывала и приговаривала шёпотом: «Мамочка, мамочка...»
Кот ехал на Витькином плече. Он твёрдо решил не рисковать и спуститься только на палубе теплохода.
Ну а дальше — неинтересно. Вернулся теплоход, Витьку и кота взяли на борт и передали в руки Людмилы Петровны. Цветы, как надеялась Витька, всё же не помогли, а вахтенный матрос, допустивший такое чрезвычайное происшествие, действительно получил направление на кухню...
«ЗДРАВСТВУЙ, ПАПА!»
Больше никаких происшествий не случалось.
Витька целых полтора дня была примерной девочкой : на остановках на нижнюю палубу не спускалась (а чего там делать?), гуляла только по верхней и только с мамой, пробовала играть с собой в «уголки» и рано ложилась спать.
Кот по-прежнему ухитрялся бегать на камбуз, и тётя Таня охотно его угощала. Она очень привязалась к Степан Иванычу и попросила даже:
— Пусть котяра у нас останется, на «Калинине». — Но Витька испуганно замотала головой, и тётя Таня больше просить не стала.
Паша с Дашей смирно сидели в клетке и, похоже, начинали немного скучать.
И вот, наконец, теплоход «Калинин» подошёл к пристани со смешным названием «Чистюль». Здесь Витька, мама, кот и попугайчики сошли на берег, потому что их путешествие на теплоходе закончилось, и дальше надо было снова лететь на самолёте, только маленьком.
Но что опять произошло?! Почему Витькины ноги вдруг оторвались от земли, а она сама полетела вверх?!