Я думала, что мой урок самообороны вечером в пятницу будет хорошим способом забыть о глупом предложении Гриффина. К сожалению, это мне совершенно не помогло. Я не могу остановить свое любопытство по поводу серьезно он говорил или нет. И если серьезно то, что черт побери он себе думает? Свидание? Со мной? Он, что с ума сошел? Прежде всего, мы друзья. Или мы просто думали так. Так, кто мы сейчас, думаю я. И есть ли мы? В какой стадии, черт возьми, мы находимся? Я смотрю на часы на стене и понимаю, что уже пять минут, как должны завершиться занятия.
— Хорошо, класс, время вышло. Отличная работа. Увидимся на следующей неделе.
Двадцать женщин перестают бить груши, и начинают прощаться друг к другом, упаковать свои вещи, я подхожу к Пейдж и Лорелей, которые сидят у дальней стены, прислонившись спиной и пьют воду из бутылок.
— Ты пыталась убить нас? Мне казалось, что мое сердце сейчас просто взорвется. Проверь мой пульс, — Пейдж протягивает свою руку ко мне.
Я смотрю на нее с раздражением. Даже после часовой тренировки, она по-прежнему выглядит идеально. Ни один волосок не выбился из прически, и ее даже не прошиб пот. Все остальные в комнате похожи, будто бы провели десять раундов с Майком Тайсоном.
— Как тебе это удается? Ты уходишь отсюда точно такой же, как и вошла? — требую я ответа, занимая место напротив них.
— Это талант. А теперь расскажите-ка нам, почему ты решила надрать нам задницы сегодня такой ужасной тренировкой, чем обычно.
Я вздыхаю и начинаю перевязывать шнурки на своих теннисных туфлях.
— Я заключила пари с Гриффином, что, если он поймает МакФаддена раньше меня, то я должна пойти с ним на свидание. Означает ли это, что он пригласил меня на настоящее свидание? Я не знаю. Наверное, нет. Или пригласил? Вроде бы. Я думаю.
Лицо Пейдж сразу же от отстраненного становится счастливым, она аккуратно складывает руки под подбородком.
— Как это романтично. Что ты собираешься надеть?
Я игнорирую ее и обращаюсь к Лорелей, моему голосу разума.
— Ты сказала ему «нет», правда ведь? — требовательно спрашивает она. — Я имею в виду, этому придурку, который не рассказал тебе об изменах Алекса. Он что, рехнулся? Ему повезло, что ты не врезала ему по шарам, как только он произнес эти слова.
Я сразу же хватаюсь за тот факт, что Лорелей использовала слово «шары» в своем заключительном приговоре, и она по крайней мере на моей стороне.
— Вот об этом я и говорю, — отвечаю я, кивая головой в знак согласия.
— Ох, ради любви к Богу. Вы двое должны перестать быть Горькими Бетти (Пейдж перефразировала, но скорее всего имеет стихи «Замесить решила Бетти тесто на оладьи, Вот и маслица купила, Но – увы! – оно горчило, А стряпухе нашей трудно с продавцом поладить». Из «Стихов матушки Гусыни».). Не все мужики козлы, — жалуется Пейдж.
Лорелей и я смотрим на нее в шоке. Она забыла, как называется наш бизнес и по какой причине мы открыли его? Все мужчины всенепременно сволочи, и стопки досье на наших столах являются живым доказательством этого.
— Что с тобой? Как ты можешь так говорить после того, что Энди сделал с тобой? — задает ей Лорелей вопросы.
— Ну, Энди должен умереть в огненной яме в аду я думаю, у меня есть право, чтобы немного погоревать. Вы не видели тех черных Лабутенов, в покупки которых мне отказали в «Nordstrom». Но я до сих пор с надеждой смотрю в будущее, и думаю, что моим двум лучшим подругам, тоже стоит, — говорит нам Пейдж.
— Хорошо, удачи тебе с этим. Я останусь одна навсегда. Нет такого мужчины, которому бы я отдала свою независимость, — говорит Лорелей.
— Согласна с тобой, сестра, — я вскидываю кулак в воздух, она смотрит на него таким взглядом, как будто он собирается ее укусить.
— Вы двое совершенно невозможны. Вы измените свои взгляды, когда встретите правильного парня. И я почти уверена, что Кеннеди сделает это первой, заберет свои слова обратно. А когда состоится это великое свидание, я смогу сделать тебе прическу?
Я издевательски смотрю на нее и поднимаюсь с пола.
— Я не пойду на свидание с Гриффином Кроуфордом.
Я? Нет, только не я. Это безумие даже думать об этом.
Но он милый и добрый к моим девочкам, и каждый раз, когда он находится рядом со мной, единственное, о чем я в состоянии думать, как бы спуститься с него штаны.