— Не поймали?
— Удивительно, не так ли? Люди Церкви, которые хотят вернуть власть над городом, пытались, как могли, но так ничего и не нашли. Смерть алхимика обычно относится к какому-то конфликту в религии. Как только они смогут получить доказательства о еретичности, то они тут же получат шанс свергнуть меня.
Орден поклонялся Богу, а не Папе, который управлял Церковью.
Поэтому они нуждались в независимой армии, финансах и своих догматах.
Неважно, какой это город — в каждом городе был конфликт из-за юрисдикции над ним между Орденом и Церковью.
— Поэтому я скажу прямо: мы абсолютно не понимаем, что за люди убили Томаса, и мы не знаем, зачем они это сделали. Мы не знаем, была ли это случайность, пьяная драка, воровство или тестирование нового оружия. Возможно, это была какая-то охота на ведьм, направленная на алхимиков, или, возможно, Церковь хотела разузнать результаты исследований Томаса и получила отказ. Возможно, он попытался сбежать и его убили, чтобы он молчал.
Он сделал паузу перед тем как продолжил:
— Ну, мы ничего не знаем о противнике, поэтому мы не можем выработать план, но мы также не можем попросту закрыть город.
— Есть также метод защиты таких людей, как мы, более известный как заключение под стражу.
— Это только для тех, кто выше рангом, чем я. Кроме того, я ненавижу тех, кто бродит вокруг и ничего не делает, кроме как дышит тем же спертым воздухом, чтобы жить.
Кусла пожал плечами, поднимая руку, признавая, что ему не следовало его прерывать.
— Прямо сейчас металлургическое оборудование в городе в ужасном состоянии. Война к северу от Гулбетти идет, но большинство шахт на севере всё ещё в руках язычников. Если мы попробуем производить и улучшать оружие на юге, то стоимость труда будет слишком высока, и налоги вкупе с затратами на транспортировку буду слишком высоки. Также нам надо подвозить пшеницу, рожь, ячмень, вино, квасцы... даже овес, который едят боевые кони Ордена. Если мы не будем снабжать их, то у них быстро иссякнут запасы.
— Другими словами…
Люди жили благодаря ограниченному опыту прошедших лет и могли потерять точку опоры в их жизни навсегда. Часто людям требовалось некоторое время, чтобы понять, что они потеряли — а некоторые не поймут этого никогда.
Однако жизнь алхимика слишком коротка, чтобы предаваться безделью.
Пост сделал паузу в тот момент, когда его прервал Кусла, и казалось, он испытал радость от того, что его прервал Кусла.
— Другими словами, этот город нуждается в алхимиках с исключительным мастерством в металлургии, чтобы увеличить производство металлов, но так как мы не можем объяснить смерть прошлого алхимика, то мы не можем найти соответствующего преемника.
— Другими словами, мы — жертвенные пешки.
— Даже на поле боя, подобные люди необходимы ради окончательной победы.
Ясно, так нас послали на смерть.
Пост показывал самообладание, которое мог выдать только такой человек, который издал множество таких приказов. Его лицо было пугающе спокойно.
Ни Кусла, ни Вэйлэнд не намеревались протестовать.
Однако это не из-за того, что у них не было никакой власти. Правильнее сказать, что алхимика не волнует это после начала событий.
— Так вы хотите сказать, что мы можем оставаться тут сколько захотим, пока не умрем?
— Как ты и сказал. Кроме того, воины, которые выбираются из смертельных ситуаций, всегда становятся героями. Я не думаю, что ваше обеспечение будет ограничено.
Мастерские возле линии фронта всегда поддерживались неограниченным бюджетом. Обычно это было не то место, куда направляли молодых и непокорных алхимиков наподобие Куслы и его напарника.
Если они увязнут в планировании, то риск быть вовлеченными в водоворот событий также ляжет на их плечи.
— Хорошо то, что этот город под моим контролем. Я точно не позволю такой жестокости случиться вновь, и я очищу эту зону настолько, насколько смогу. Постарайтесь.
Пост сузил глаза. Выражение его лица было серьезным, словно у лорда, для которого все лишь пешки, которые он использует.
Кусле это не нравилось, но причины, которые стояли за действиями Поста, были вполне понятными. В этом смысле между ними был определенный уровень доверия.
Кусла и Вэйлэнд отсалютовали ему в рыцарском стиле — «да, сэр». Это была слабая попытка подшутить над рыцарскими формальностями, над которой Пост сердечно посмеялся. Он был более понятлив, чем казалось на первый взгляд.
— Ах да.
Прямо когда Кусла и Вэйлэнд собирались выйти за дверь, Пост сказал им остановиться.
— Мне надо извиниться за кое-что.
— Хм?
— Я старался, как мог, но кое с чем я не смог ничего поделать.
— О чем вы?
Он ответил полюбопытствовавшему Кусле:
— Вы всё поймете, когда доберётесь до мастерской. Ну, если вы хороши в отравлениях и убийствах, то всегда найдется другой путь.
Оба они пожали плечами.
— Просим разрешения откланяться.
Вэйлэнд открыл дверь, чтобы они оба вышли.
Подчиненные, несущие книги по коридору, выстроились в линию, а их лица были напряжены.
Ничего нельзя было скрыть от правителя, кто сам писал свои приказы.
Лидеры часто теряли свою славу из-за предательства подчиненных. Подобные лидеры не могли скрыть от своих секретарей что-либо, что они хотели сохранить в секрете.
С другой стороны, Пост мог скрыть все свои секреты и сфабриковать нужные ему доклады.
Казалось, что земля рядом с полем боя не была местом, где рыцари Ордена могли спокойно идти своим путем до самого конца.
Казалось, что это здание хранило в себе все вещи, взятые из других гильдий этого города — возможно даже, само здание было забрано тем же способом. Выйдя наружу, они обнаружили флаг Ордена, развевающийся высоко в небе, нагло заявлявший об их власти.
На площади перед зданием красовалась бронзовая статуя солдата, сжимающего великолепный меч, символизирующая независимость города, но реальности она не соответствовала.
Тем, кто мог размахивать метафорическим мечом, чтобы убивать грешников, был губернатор этого города.
Однако в руках у Ордена была власть, позволяющая призвать сюда алхимиков и достаточная, чтобы городская стража не проверяла их сумки.
Поэтому судьбы Куслы и Вэйлэнда определялись Постом. Его власть была всеобъемлющей, но в тоже время тяжелой.
Кусла и Вэйлэнд прошли флаг и стражу, сощурившись от полуденного солнца, и уставились на шумные улицы.
— Ну, что ты думаешь? — спросил Кусла Вэйлэнда, который не сказал ни слова, пока они стояли перед столом Поста.
Вэйлэнд был таким человеком, который с трудом разговаривал с людьми наподобие Поста, хотя это не потому, что он не был с ними знаком. Просто он думал лишь о том, как бы убить своего собеседника.
Это было то, что Кусла услышал еще пять лет назад, когда у них еще молоко на губах не обсохло.
— Я не могу тебе сказать, судя только по всему этому.
— Ну, это верно.
— Но это словно добыча минералов. Не важно, какой добываешь металл — Бог никогда не даст нам чистейшей руды.
— Другими словами?
Вэйлэнд тонко улыбнулся.
— Другими словами, мы продолжаем работать, как и работали раньше.
Пообедав в центре городского рынка, Кусла и Вэйлэнд пошли к своей новой мастерской.
Так как город был слишком шумным, там, где они стояли, то они решили пойти в более тихое место. Они прогуливались вдоль пустых домов, перед их взорами распахнулся великолепный вид.
Силуэты городских зданий и пенистое море до самого горизонта.
Это было очень красиво.
Они удивились, почему вокруг них не шумели повозки, и поняли, что это, возможно, из-за того, что они стояли на краю обрыва. Некоторая архитектурная красота мастерской алхимика и заключалась в этом.