Ноги его – причудливо неровные, но все же не уродливые – показались Зилу знакомыми. Он где-то видел эти колени и лодыжки. Но где?..
Пытаясь перевернуться на брюхо, – лапы махали в воздухе беспорядочно, жалко – птер захрипел и выдул через дыхательные отверстия слизь со сгустками свернувшейся крови. Воздух с присвистом вырывался из его легочных мешков. Только сейчас Зил заметил, что из хитина птера торчали стрелы, – пять штук, – а в левый бок ему кто-то воткнул алебарду. Две из шести лап были обрублены у основания.
Вздох, выдох – и дыхательные отверстия птера выдали два фонтанчика алых брызг. Птер перестал молотить воздух лапами и затих, убедив лешего в своей полной безвредности. Ну какой вред может причинить труп?
– Ты кто такой?! – испив из братины, Ортис расправил плечи и сжал кулаки.
Храбрый мужчина, но глупый. С кулаками – на того, кто сумел подчинить птера?.. Слабые и ничтожные наездниками не становятся – только храбрецы и герои!
Даже не взглянув на Ортиса, наездник опустился на одно колено у бездыханного птера и положил на хитин ладонь – попрощался. Потом поднялся и, развернувшись к толпе, снял с лица жучару – недовольно зажужжав, тот спрятал крылья – и сдернул обмотки с головы. Блеснули яркие фиалковые глаза, обрамленные угольными ресницами. Левую щеку наездника пересекали три оранжевые полосы. А длинные светлые волосы наездник заплел косичками и уложил пучком на затылке. Наездник оказался вовсе не мужчиной, а девушкой-красавицей, из-за которой у Зила в Мосе все пошло наперекосяк.
Она! Точно она!
Увидев, что это девчонка пожаловала, щукарцы оживились. Старик, продавец вьюнов, заулыбался щербатым ртом, а Ортис чуть ли не обниматься к ней полез.
– Ларисса! Что случилось, почему ты вернулась?! Как прошло испытание?!
Опустив глаза, Ларисса – так звали блондинку – прошла к столу, подняла братину – ее со стола не сбросило, уж больно тяжелая – и хорошенько отхлебнула хмельного.
Только после этого Ларисса заговорила, глядя поверх голов щукарцев:
– Князь Мор совсем обезумел. У него злое сердце. Если его не остановить, он уничтожит княжество!.. Он заточил меня, но я сбежала, пока его не было в Мосе, и мне помог в этом… – увидев рядом с Ортисом Зила, она оборвала себя на полуслове.
– Я рядом, сестренка, – леший помахал ей рукой, как бы намекая, что не в обиде.
Подумаешь, наговорила ему гадостей, с кем не бывает?..
Ни улыбки как старому знакомому при встрече, ни вежливо-равнодушного «Мы вместе» он так и не дождался. Наоборот – красивое лицо девчонки исказилось: лоб покрылся морщинами, глаза спрятались за прищуром, губы чуть раздвинулись, обнажив ровные белые зубы. Ларисса зарычала. Ладонь ее скользнула по бедру в поисках оружия, не нащупала, поэтому блондинка схватила со стола двузубую деревянную вилку и, выставив ее перед собой, шагнула к Зилу:
– Кролик, ты как здесь очутился?! Жалкая тварь! – лицо Лариссы побагровело.
Зил так и обомлел. Чего это с девкой? По голове сильно стукнули, что ли?
– Ларисса, успокойся, – Ортис хлопнул лешего по плечу. – Это Зил, наш друг. Он спас Щукари от нападения жаб. Они приплыли по реке, а он заметил и предупредил женщин, он…
– Он был на Празднике два дня назад! – перебила тощего блондинка.
Зил немного ошалел от этой заявки. Если Ларисса не врет, после того, как он окунулся в пруду в Мосе, миновало аж двое суток, о которых он ничегошеньки не помнил. Домой от Моса как раз столько времени занимает путь пешком…
– Он предатель рода людского, – не унималась девчонка. – Он освободил тайгера. Я сама видела! Предатель!
Этого леший стерпеть уже никак не мог. Сбросив с плеча ладонь Ортиса, он шагнул к Лариссе:
– Что ты мелешь, бурая гниль?! Головой ударилась?!
Блондинку точно катапультой швырнуло вперед, – прыгучая! – она тут же оказалась рядом с Зилом. Вилка впились ему в кадык. Чуть дернется – и ополоумевшая девка убьет его.
– Щукарцы, он предатель! Он приплыл сюда вместе с жабами! – закричала она. – Это он привел тварей к поселку!
К ужасу Зила рыбаки поверили ей безоговорочно. Даже Ортис. Да что ж это, а? Почему слово Лариссы – чуть ли не закон для местных?! И почему она – дура, истеричка и бурая гниль! – оговорила его, назвала предателем?! За что?!.. Обвинения были настолько чудовищными, что у лешего из-за глубокой этой несправедливости отнялся язык. Ор же вокруг поднялся несусветный. Зила проклинали, желали зла его роду. Его толкали, плевали ему в лицо. Ортис ударил нового друга кулаком в живот – лешего согнуло вдвое, он упал на колени.