— Ну что? Сосватали? — спросил паренек в замызганном комбинезоне, когда я вышел на крыльцо.
— Сосватали, — неохотно ответил я.
— Куда?
— В пятую.
Паренек взглянул на меня, но ничего не сказал, только присвистнул.
— А что?
— В самую худую бригаду попал. Оттуда недавно бригадира за пьянку и всякие штучки-дрючки выгнали.
Я молча пожал плечами — не все ли равно, в какую мне бригаду идти, в плохую ли, в хорошую ли. Все едино я не справлюсь.
— С испытательным взяли? — не отставал паренек. Видимо, это было для него каким-то мерилом в отношении нового человека.
— Да нет, — с досадой отозвался я.
— Видать, ты нашему директору чем-то приглянулся, если без испытательного взял, — с уважением проговорил паренек.
— Еще бы, — усмехнулся я, — так приглянулся, что с места в карьер бригадиром назначил.
— Пятой? — с изумлением взглянул на меня паренек.
— Пятой.
— Значит, Афанасий Гаврилович вам доверяет, — вдруг переходя на «вы», сказал паренек.
— Ты чего, Виктор, нашего бригадира пугаешь? — спросил, выходя из конторы, директор. — Он и так уже напуганный. Давай заводи машину, поехали в пятую.
Наша машина ГАЗ-69, или, как ее называл Виктор, «бобик», весело бежит по бесконечной степной дороге, волоча за собой кудрявый пыльный хвост. Нещадно палит солнце. А вокруг — необозримые степные просторы — седоватая полынь вперемежку с колючим перекати-поле. При виде нашего «вездехода» рыжие тушканчики на мгновение замирают на задних лапках и, испуганно свистнув, исчезают в норах. Степные орлы и коршуны лениво слетают с придорожных камней и кочек и, сделав небольшой круг, опять опускаются на землю, уже позади машины.
Степи, беспредельные казахские степи, они наводят на меня грусть. Ни кустика, ни деревца. Кажется, можно ехать час, другой и никого не встретить, кроме тушканчиков и орлов…
Задумавшись, я не заметил, как кончилась степь и потянулись необозримые поля. Глянув в окно, я ахнул и попросил остановить машину. Мне приходилось видеть поля, но таких я, признаться, не видел никогда. Хлеб! Он всюду, куда ни посмотришь, на все четыре стороны уходят за горизонт пшеничные массивы. В небе, безоблачном и бездонном, летят журавли. Их нежное курлыканье еле слышно, так высоко они забрались. А я стою около машины, не в силах оторваться от золотистого моря пшеницы.
— Твое хозяйство, — говорит директор. — Пять тысяч гектаров.
— Сколько? — испуганно переспросил я.
— Пять тысяч.
— Да это же хозяйство целого колхоза! — воскликнул я, вспомнив, что в нашей артели меньше пахотной земли, чем здесь.
— А что ты думаешь, — засмеялся Афанасий Гаврилович, — у нас, брат, масштабы!
— И сколько же человек в бригаде?
— Постоянных пятьдесят, а на время уборки еще с сотню подкинем из города.
— А не мало? — усомнился я, припоминая, что у нас в колхозе работало около пятисот человек.
— Ничего, у нас техника.
Я опять попытался уговорить директора, чтобы он отменил свое решение. Но он только посмеивался:
— Не трусь, моряк, все будет в порядке. Ты думаешь, я сюда приехал из колхоза или совхоза? Нет, брат, я директором завода был — в сельском хозяйстве, как говорят, ни в зуб ногой. А партия послала — и поехал. И как видишь, работаю. И говорят, неплохо работаю.
— Отпустили бы вы меня, Афанасий Гаврилович, — сказал вдруг Виктор, с интересом прислушиваясь к нашему разговору.
— Куда отпустить? — грозно спросил директор. — Уборка на носу, а ты бежать надумал?
— Да нет, Афанасий Гаврилович, — рассмеялся Виктор, — вы меня не поняли. В какую-нибудь бригаду отпустите. А то сами говорите — скоро уборка начнется. Все работать будут, а я вас катать.
— Катать… — Афанасий Гаврилович рассмеялся и повернулся ко мне. — Видал? Хорош гусь? Все, видите ли, работают, а я с ним катаюсь.
— Что вы, Афанасий Гаврилович, — замялся Виктор, — это я вас катаю, а вы работаете.
— Так, значит, тебя отпустить, а самому пешком ходить? Хорош будет директор, ничего не скажешь.
— А мы вам старичка какого-нибудь подыщем. Правда, Афанасий Гаврилович?
— В пятую пойдешь?
— Пойду В любую.
— Ну что ж, Сергей, вот тебе и помощничек. Парень толковый, дельный и тракторист неплохой, в руках держать только надо.
— Вы уж скажете, Афанасий Гаврилович, — обиделся Виктор.
— И скажу. Избаловал я тебя. Ну ничего, Сергей к рукам приберет.
— Было б на пользу дела.
— В бригаде у тебя, — повернулся ко мне директор, — народ подобрался хороший, работящий…
— То-то на самом последнем месте плетутся, — сказал Виктор как бы между прочим, ни к кому не обращаясь и посматривая в боковое стекло.