— Овцы, — сказал Топча, — а за ними чабан бежал. Назад ушли, за границу. Видно, какой-то растяпа пасет, упустил отару, еле-еле назад успел повернуть.
Монгуш с сомнением покачал головой:
— Чабан шел сзади отары, видишь — следы отпечатались поверх овечьих. Как же он мог завернуть отару?
Монгуш спрыгнул с коня, бросил повод на луку седла и принялся внимательно изучать следы.
— Так и есть, — сказал он, — здесь прошли два человека. Один шел впереди отары. Он ее и повернул назад. Расчет простой: овцы затопчут следы первого человека, да и идущий сзади старательно на них наступал. Видишь?
— Да, след двойной, — согласился Топча.
— А назад уходит одинарный. Надо вызвать собаку.
Инструктор прибыл быстро. Собака сразу взяла след и повела пограничников в сторону от полосы. Перевалив через невысокий хребет, они очутились в ущелье. След терялся в небольшой речке.
Куда же пошел нарушитель? Вниз, в степь, или вверх, в горы?.. Пограничники разделились. Но нарушитель исчез, словно провалился сквозь землю.
— Ну что ж, — сказал капитан Кушнарев, выслушав последнее донесение, — очевидно, он пошел в горы на чай-лаги. В степи работали колхозники, они б его увидели. — Капитан склонился над картой. — Выходов из этих мест два: один — из ущелья, где потерялся след, другой — далеко в горах, на перевале. Надо закрыть перевал и ущелье.
Шаман возвращался домой усталый и злой. Узнав, что на дальнем чайлаге у Иргита заболел ребенок, он поехал туда с надеждой чем-нибудь поживиться. И опоздал. У больного уже побывала фельдшер Тамара Круглова. Правда, Иргит накормил шамана, но дать что-либо в жертву духам гор и тайги отказался:
— Незачем им приносить жертву. Русская эмчи[3] и без их помощи вылечит дочь.
Самба попытался было припугнуть чабана, но Иргит только рассмеялся:
— Старые у тебя стали духи, ленивые, ими теперь только детей несмышленых пугать.
— Рушится жизнь, — ворчал шаман, возвращаясь в свою юрту. Его злило, что какой-то русской девчонке больше веры, чем ему, знаменитому шаману Самбе, у которого не только отец, но и дед, и прадед были великими шаманами.
Топот копыт заставил Самбу поднять голову. В стороне проехали двое пограничников.
«Кого-то ищут, — подумал шаман. — Просто так высоко в горы они не забираются. Что-то произошло».
Но останавливаться Самба не стал, а постарался скрыться незамеченным. Он не любил встречаться с людьми, облеченными властью. Ускорив шаг, шаман все дальше и дальше удалялся в горы, где в полном одиночестве, прижавшись к крутой скале, стояла его юрта. Чайлагов, пригодных для скота, поблизости не было, да и зверь здесь не водился. Так что ни чабаны, ни охотники не забирались в эти края, и шаман мог не опасаться любопытных глаз или неожиданной встречи. Здесь он поселился давно, после того как Кара-бай, спасаясь от правосудия, бежал за границу.
К своей юрте Самба добрался уже к вечеру, когда сумерки опустились на горы. Сняв с коня узду и седло, шаман пустил его пастись, а сам вошел в юрту. Кряхтя, он опустился на колени перед очагом, высек огонь и разжег костер. Достав трубку, неторопливо раскурил ее и вдруг увидел человека, сидевшего на кошме по другую сторону очага. Свет костра позволял разглядеть его. Это был невысокий, но крепко сложенный мужчина, одетый в ватный халат и сапоги, сшитые из сыромятной кожи. На первый взгляд его одежда ничем не отличалась от одежды любого тувинца. Заставляло задуматься лишь то, что очень уж она была старая и рваная. Так давно не одевался ни один тувинец.
— Кара-бай?! — с ужасом произнес Самба.
— Он самый, — скрипуче рассмеялся мужчина. — А ты надеялся, что я уже сдох? Нет, у меня слишком много счетов еще здесь, на этой земле. Ну, что же ты не принимаешь гостя иль не рад мне?
Что ты, что ты! — заторопился Самба, доставая свои нехитрые припасы. — Плохо жить стало, ой плохо, — пожаловался он, глядя, как Кара-бай жадно набросился на еду. — Проклятая русская эмчи, как кость, поперек встала.
— А ты бы ее… — Кара-бай выразительно чиркнул себя пальцем по горлу.
— Как можно, как можно! — испуганно замахал руками шаман. — И так уж местные власти на меня косятся.
— Трусишь, — зло сказал Карай-бай, — ну тогда и не ной.
В юрте наступила тишина. Только потрескивали дрова в костре да слышалось чавканье Кара-бая.
— Так это, значит, тебя ищут пограничники? — спросил Самба.
— Где? — вскочил Кара-бай и быстро сунул руку за отворот халата.