– Так чего мы сразу туда не поехали?
– Потому, брат Илгизар, что в хижину сказочника и туда, куда мы направляемся, едут разные люди. Что изумлённо вскидываешь брови, как пьяный по ошибке ввалившийся в женскую баню? Там мы ищейки, здесь – сторожевые псы. Вершители ханской воли. Тем более, сначала мы заедем к тому надутому павлину, что приезжал вчера в суд. Чтобы пойти в квартал Сулеймана уже не с пустыми руками. Когда ты ищешь, тебе нужен только острый нюх, зоркий глаз и умение соображать. А вот теперь у нас будет ещё одно сильное оружие – страх. Поэтому, давай умойся и переоденься вот в это.
Наиб указал помощнику на лежащие на лавке коричневый халат и вышитую тюбетейку.
– Пояс шёлковый возьми. Щупловат ты, конечно, против меня, но, ничего, не свалится.
Сам Злат предстал во всей красе. Даже Илгизар немного оробел. Красный шёлковый халат до земли с прорезями вместо рукавов, золочёный пояс. На голове монгольская шапочка с пером цапли. С плеча на грудь свисала ханская пайцза с надписью: «Кто не повинуется – смерть». Довершали наряд кинжал и подвешенный к поясу небольшой золочёный ковшик. Даже стражники, увидев наиба в новом обличье сразу подтянулись в сёдлах.
Прохожие, завидев красных халат сопровождаемый ханскими гвардейцами, жались к стенам. Каждый знал: перо на шапочке – знак высокого ранга, а такие одеяния жалует сам хан своим слугам. Едет власть!
Даже когда подъехали к крепкому дому за воротами, стоявшему совсем недалеко от храма, куда вчера отвозили убитого, наиб не стал спешиваться, а дал сигнал стражнику. Тот без церемоний стал колотить в калитку древком копья. Перепуганный привратник сразу кинулся отворять ворота. Но, и въехав во двор, Злат остался в седле.
– Мне нужен Бонифаций из Матреги! – и, вполголоса Илгизару, – Пусть сам выбегает и провожает нас в дом. А то, если волю дать, опять начнёт хвост пушить.
Вчерашний франк и впрямь не на шутку оробел, увидев стражу и грозного чиновника с пайцзой на груди. Услужливо кланяясь проводил к себе в конторку. Великого хана Узбека поблагодарил за защиту и за заботу о чужестранцах.
Наиб смерил его взглядом, которым обычно удостаивают раздавленного таракана.
– Согласно закону, имущество умершего берётся под охрану для последующей передачи родственников. В комнату умершего никто не входил? Всё его имущество цело?
Такого поворота событий Бонифаций видно не ожидал и явно растерялся.
– Я велел сломать замок в его комнате. Мы хотели найти пропавшие деньги… Но, мы ничего не тронули.
– Список похищенного составлен?
– Пропали только деньги? Вы хотите знать точную сумму?
– Мы хотим знать какие монеты были похищены. В чём они хранились. Понятно, что нас интересуют прежде всего редкие монеты, которые легче искать. Там были какие-нибудь заморские деньги? Золото?
Бонифаций понимающе кивнул.
– У меня есть самый подробный список. Там действительно было немало монет, которые в наших краях встречаются нечасто.
Наиб поправил пайцзу на груди.
– А теперь мы заберём вещи убитого. Как его звали?
– Санчо. Санчо из Монпелье.
Убитый жил в крошечном флигельке из одной комнаты и чуланчика. Собственно там не было совсем никакой мебели. Даже скамеечки. На кирпичной суфе вдоль стены были постелены кошма и валялось одеяло с подушкой. В чуланчике красовался дорожный сундук. Остальным имуществом бедного Санчо была пыль.
Злат покрутил носом в темноте чулана и поднял голову к потолочной балке. Там на старой засаленной верёвке висела свиная нога.
– Это где же вы берёте? – равнодушным голосом поинтересовался наиб.
– Он с собой привёз. Там, откуда он родом, такие окорока часто берут в дорогу.
– Мы это тоже заберём. Вместе с сундуком. Прикажи выделить повозку. Тело когда похоронят?
– Уже на кладбище. Священник рано утром этим занялся.
– Скажи мне, почтенный Бонифаций, когда ты видел этого Санчо в последний раз?
– Позавчера. Я послал его с поручением к меняле.
– К меняле?
– Касриэлю бен Хаиму. Его лавка на базаре у Красной пристани.
– Зачем ты его послал?
– Отнести письмо.
– Что за письмо?
Бонифаций начал нервничать.
– Обычное письмо. Не вдаваясь в детали, это была просьба поискать для меня некоторую сумму денег. Я собираюсь вскоре в Баку.
– А когда ты видел убитого в первый раз?
– Год назад. В Матреге. Когда он поступил на службу дому Гизольфи.