Иногда я думаю, что так хотела второго ребенка, потому что надеялась, что все станет лучше. Ведь нам было хорошо, когда я была беременна Алиной. Олег никогда не был таким заботливым, как в те времена. Он ночью вставал к ее кроватке и укачивал, когда у нее резались зубки, хотя самому с утра надо было идти на работу. Мне так хотелось вернуть это время. Тогда мы друг друга любили, так, по крайней мере, казалось. А сейчас? Я посмотрела на него, сидящего на водительскомместе, и поняла, что совершенно не знаю, что творится у него в голове.
Мы были уже на грани развода два года назад, когда я узнала о его измене. Я ушла, со злости сама завела любовника. Он был лет на пять старше меня и врал, что разведен. Когда я узнала, что он женат, то сразу бросила его. Быть ничьей любовницей я не собиралась. Все свидания с сайтов знакомств оборачивались провалом, и я все больше думала о том, что поспешила уйти от мужа. Алина страдала, очень хотела к отцу. Я злилась на нее за слезы, на себя за то, что несчастлива в одиночестве, и на Олега, который меня предал. А он так старался меня вернуть. Я сдалась. Алина была счастлива, что мы помирились. Я смотрела на них и умилялась. Но когда я заговорила о втором малыше, он спрашивал: «Зачем?» У нас все хорошо. Алина уже самостоятельная. Мы можем больше времени уделять самим себе. Но самим себе в последнее время для него означало пить пиво с друзьями, ходить на футбол или играть в приставку. Когда он понял, что после той истории я больше не собираюсь уходить, его интерес снова пропал, и я поняла, что все возвращается на круги своя. Я вновь должна бороться за его внимание. Но мне этого не хотелось. Мне хотелось занять чем-то свою жизнь. Алине я была уже не нужна. Я думала, что появится малыш и моя жизнь вновь обретет смысл, а Олег будет так же заботлив, как прежде. Но как же я ошиблась…
Если бы не страх перед тем, что аборт – непрощаемый грех, я бы продолжала носить беременность? Я не могла себе ответить на этот вопрос. С каждым поколением, отходящим от деда-священника, в нашей семье веры становилось все меньше и меньше. Я и сама часто задавала себе вопрос: много ли мне дает исповедь и причастие, или я хожу туда по инерции? Да, с точки зрения религии даже предохраняться – уже плохо, а это делают практически все пары, но аборт… Это была какая-то грань, которую я не могла перейти, несмотря на все доводы рассудка. Мне очень нужно было, чтобы кто-то мог оправдать это решение. Сказать, что это грехом не будет. Или, наоборот, доказать мне, что я должна выпить эту чашу страхов и боли до дна. Именно поэтому я очень ждала встречи с дедушкой.
Гостей на дне рождения было немного. Приехали мои родители, двоюродные брат с сестрой со своими семьями. Дети у них уже были старше моей Алины, но не навестить бабушку они не могли. Муж у тети Проси уже умер, и жила она вдвоем с отцом – моим дедушкой.
С родителями я не виделась довольно давно. Они жили на другом конце Волжского, и добираться до них было очень долго. Какого-то особого доверия с ними у меня никогда не было. Общение до сих пор было формальным. Отец, вообще, всегда считал, что роль мужчины в семье – зарабатывать, и он с этим вполне прилично справлялся, а роль женщины – встречать его дома с тарелкой борща и не сильно донимать своими проблемами. Может быть, маме это и не очень нравилось, но она когда-то сделала свой выбор и представить себе не могла, что может что-то в своей жизни изменить. Меня как единственную дочку она всегда опекала, заботилась, приучала жить правильно и всячески избегала каких-либо разговоров по душам и о личной жизни. Самостоятельность я почувствовала лишь в институте, но никогда бы не обратилась к ней за советом по какой-то серьезной проблеме. Для нее я всегда была маленькой хорошей девочкой. Даже когда я уходила от Олега после его измены, а мне было уже за тридцать, я обманывала ее и не говорила, что хожу на свидания. Она бы и представить себе не могла, что в моей жизни были другие мужчины помимо мужа.
В тот день я старалась застать деда одного, чтобы спокойно поговорить с ним. Он был уже очень стар, но до сих пор сохранял здравый рассудок. Я с детства любила проводить время у них с бабушкой в пригороде, где в начале девяностых служил дед. Приход там был богатый, с красивой старинной церковью. Дедушка много сил вложил в ее восстановление. В город они перебрались, когда мне было двенадцать. Деду предложили преподавать в Православном Университете. Он согласился и проработал там без малого двадцать лет. Но любимый приход не забывал и по воскресеньям и там вел службы, пока сил хватало. Он был достаточно известным человеком в церковных кругах.