— Все понял? Ты не можешь удрать от меня, Хосино. Ты у меня в руках. Я могу раздавить тебя с легкостью. Но если я это сделаю, то раздавлю и важный предмет, который ты держишь. Это единственная причина, почему ты еще жив. Понял? Не зли меня лучше.
Отонаси-сан хватает меня за руку.
— Молчи и иди за мной. А потом молча слушайся.
Она держит меня не очень-то крепко. Если я постараюсь, смогу стряхнуть ее руку. Но… могу ли я? …Исключено. Ая Отонаси уже захватила меня. Я жалок? Я знаю. Но я просто не могу… противостоять ей. Я не знаю как.
И несмотря на это — несмотря на то, что я не знаю, как сопротивляться ей, — моя рука вдруг оказывается свободной от хватки Отонаси-сан.
— Что ты делаешь? — восклицает Отонаси-сан. Я не мог стряхнуть ее руку. Так что ее злые слова адресованы не мне.
— Что я делаю, спрашиваешь? …Ха!
Ее слова адресованы Харуаки, который расцепил наши руки.
— Я не отдам тебе Хосино! Ты даже такую простую вещь не можешь понять? Ты дура, что ли?
Провокация Харуаки совершенно детская, но все его лицо напряжено. Это полнейший блеф. Он никогда не смотрит на людей так вот свысока.
Однако Отонаси-сан, естественно, на провокацию не поддается.
— Я не об этом спрашиваю. Усуй, похоже, это у тебя здесь проблема с головой. Все, что ты делаешь, — бесполезно. Бессмысленно. Похоже, ты решил спасти Хосино, но это всего лишь краткий сон, который скоро исчезнет. Все равно в следующий раз ты забудешь про эту свою целеустремленность и побежишь признаваться мне в любви, вместо того чтобы считать меня врагом.
Харуаки под тяжестью этих слов зашатался. Он знает, что именно так все и будет. Если все вернется как было, Харуаки забудет этот наш разговор. Как бы он ее ни ненавидел сейчас, он снова влюбится в нее с первого взгляда и снова признается ей в любви. Харуаки в безнадежном тупике.
Однако даже стоя перед такой правдой, он сжимает кулак.
— Нет, это все-таки у тебя с головой проблемы, Отонаси! Допустим, я правда каждый раз вновь становлюсь «ничего не знающим мной»! Думаю, я не смогу сохранить свои воспоминания, и я не такой умный, как Дайя. Но знаешь что? Я верю в себя.
— Не понимаю. Что ты хочешь этим сказать?
— Вот скажи, Отонаси. Это точно, что я стою на месте и не меняюсь, да?
— Да, именно поэтому ты ничего не можешь сделать.
— Ха! Все как раз наоборот, Отонаси! Если я не изменяюсь, я могу поручиться за будущего себя. В конце концов, они все будут точно такими же, как я нынешний. Я могу представить это без проблем! Эти будущие я будут верить Хосии всякий раз, как он будет объяснять им ситуацию, и каждый раз они будут помогать ему. В любом мире я не оставлю своего друга Хосии. Послушай и хорошенько запомни, Отонаси… — он указал на нее пальцем. — Если ты сделаешь Кадзуки Хосино своим врагом, против тебя встанет бессмертный. Я!
Откровенно говоря, его позу можно назвать какой угодно, только не уверенной. Он явно напряжен, он блефует, его руки дрожат. Он, несомненно, встревожен. Особенно если вспомнить его обычное клоунское поведение. Высокие слова ему настолько не идут, что это даже не смешно.
Но его слова принесли тепло в мое сердце.
В смысле, Харуаки сказал то, что сказал, без малейшей тени сомнения. И его обычной склонности к преувеличениям сейчас даже близко не было. Харуаки говорил так, словно это было что-то само собой разумеющееся.
— …
Конечно же, Отонаси-сан эта его нетвердая поза не смущает ничуть. Но в то же время она и не стала сразу возражать. Закрыв рот, она просто смотрит несколько секунд недовольно.
— …Ты говоришь так, словно это я здесь преступница. Ты в курсе вообще, что это Кадзуки Хосино затащил тебя в эту «Комнату отмены»?
Слова Отонаси-сан остры и бьют точно в цель. Каждое из них вонзается в Харуаки, и все же –
— Я не перепутаю, на чьей я стороне, из-за такой ерунды!
Харуаки стоит на своем. Он напуган, но тем не менее не отводит взгляда от Отонаси-сан.
Ой как нехорошо. В смысле, противник ведь Ая Отонаси! Это не ее грызет то, что Харуаки объявил ее своим вечным врагом. А как раз Харуаки. Девушка, к которой его тянет каждый раз, проявляет к нему враждебность, причем без видимой причины. И теперь Харуаки суждено всякий раз страдать.
В то время как она явно не ощущает какого-либо неудобства, когда он на нее рычит.
Однако…
— Мне неинтересно.
Именно Отонаси-сан первой отводит взгляд и отворачивается.
— Все равно все твои действия потеряют смысл, когда придет следующий повтор.