— Кадзуки Хосино-кун. Ты не думаешь, что ты ненормален? — спрашивает он.
— …Я нормальный.
Услышав мой ответ, он улыбается.
— Понятно. Но, боюсь, ты все же ненормален! Однако ты можешь не беспокоиться, если тебе это не нравится. Оставаться ненормальным ты сможешь очень недолго. Рано или поздно людей вроде тебя либо выталкивают из общества, либо они адаптируются и теряют свою ненормальность. Не беспокойся! Ты из последних, не сомневаюсь в этом.
Все это он произносит, не прекращая улыбаться.
— И именно поэтому — ты действительно несчастен.
У него ну очень довольный вид.
— Вот что я имею в виду: ты теперь знаешь, что такие лазейки существуют. Всякий раз, когда ты столкнешься с чем-то плохим, ты будешь думать: «Если бы только у меня была „шкатулка“…» Как бы ты ни старался забыть, к сожалению, «шкатулки» существуют. «Шкатулки», исполняющие любое желание, существуют. Ты никогда не забудешь о том, что есть такой выход. И рано или поздно обязательно придет время, когда тебе понадобится «шкатулка»!
Он по-прежнему улыбается.
Ааа, понятно…
Я отказался от «шкатулки». Но это было бесполезно. «0» уже связал меня своим проклятием.
— Когда тебе понадобится «шкатулка», ты, возможно, уже утратишь свою ненормальность. Если так, ты не сможешь больше подчинить себе «шкатулку». А это будет для меня уже не так интересно. Поэтому я собираюсь и дальше понемногу вмешиваться в жизнь твою и окружающих — чтобы заинтересовать тебя «шкатулками».
Что же я мог сделать, чтобы избежать этого проклятия?
…Скорей всего, избежать его было невозможно.
Я… нет, мы проиграли в тот момент, когда впервые повстречали «0».
— Естественно, я дам тебе «шкатулку», даже если ты утратишь свою ненормальность. Я не против — если только ты позволишь мне слушать твой звук.
— …Звук?
— Да, я люблю все звуки, которые вы, люди, издаете, но один из них я люблю больше всего. Если можно, я хотел бы, чтобы ты позволял мне слушать этот звук. …Мм? Что это за звук, спрашиваешь? Мои вкусы совершенно ординарны, так что, думаю, ты уже знаешь. Это…
Улыбнувшись, он произносит:
— …скрежет сердец.
С этими словами «0», выглядящий точь-в-точь как Харуаки Усуй, исчезает.
На землю там, где он только что стоял, падает маленькая шкатулка. Когда я протягиваю к ней руку, она начинает разбухать.
И тотчас весь окружающий пейзаж начинает складываться. Я вижу стены этого мира. Белые обои начинают рассыпаться в пыль. Сладость, прилипшая к моей коже, исчезает, оставляя после себя тупое ощущение дискомфорта. Мой вестибулярный аппарат сходит с ума, все начинает кружиться. Звук разрушения. Звук разрушения. Звук чьего-то разрушения. Все заполнено отчаянием. Несомненным отчаянием.
Фальшивые декорации стерты, мы стоим в темной камере. Маленькая-маленькая камера, меня бы стошнило, если бы я хоть полдня здесь провел.
Это, похоже — внутренность «шкатулки».
И в этой подобной тюрьме комнатушке, скорчившись, сидит она. Сидит, прижавшись лбом к коленям и обхватив ноги руками.
Девушка, которую я любил.
— …Моги… сан.
Услышав мой голос, она медленно поднимает лицо.
— Ах…
Ее глаза, только что казавшиеся почти мертвыми, начинают слабо сиять.
— Не верю! Не может все вдруг так хорошо пойти!
Слезы текут по ее щекам.
Сначала мне это кажется очень странным, но тут же я понимаю, почему.
— …Ты правда пришел меня спасти.
Понимаю.
Ты вновь можешь плакать.
— Моги-сан, прости меня. Но я собираюсь уничтожить «Комнату отмены».
— …Ага.
Моги-сан кивает, вся в слезах.
— Я собираюсь дать тебе умереть в аварии.
— …Ага.
Она утирает слезы.
— Ты можешь разрушить «шкатулку». И ты можешь прекратить мою жизнь. Но, пожалуйста, погоди чуть-чуть. Я хочу тебе кое-что сказать.
С этими словами Моги-сан принимается рыться у себя в сумке. Найдя что-то, она достает это и прячет за спиной.
Мария хмурится, глядя на ее действия.
— Моги… только не надо снова…
Не обращая внимания на Марию, Моги-сан подходит ко мне, держа руки за спиной.
— …Стой, Моги! Прекрати уже…
— Это не то, что ты думаешь, Мария, — укоряю я ее. Я не вижу, что прячет Моги-сан. Но уже знаю, что это.
Мария в ответ на мои слова смотрит скептически и обходит Моги-сан. Увидев, что у Моги-сан в руках, она от изумления лишь криво улыбается.
— Кадзу-кун, как ты думаешь, есть чувства, которые не меняются? — спрашивает Моги-сан.
Я знаю ответ. Только ей этот ответ не понравится.