Я говорил спокойным тоном.
– А значит, ты должна рассказать ей все. Вырази словами все, что ты чувствуешь к Ирохе-сан.
Договорив, я стал ждать ее ответа.
Молчала она долго, затем наконец раскрыла рот.
– …Я… не понимаю, – безжизненным голосом произнесла она. – Что мы обе уже выжили и что мы должны доверять друг другу – совершенно не вижу никакого смысла.
– …Понятно.
Что ж, логично. Она ведь почти ничего не знает про обстоятельства; естественно, она не может все понять.
– Но…
Услышав это «но», я поднял голову.
Она слабо улыбалась.
– Мне уже не важно, что я не понимаю. Я уже на пределе из-за того, что мне приходится все время думать о таких жестоких вещах, только чтобы выжить… я больше не могу.
После этих слов она вдруг бросилась мне на шею.
– Поэтому… можно я на тебя положусь?
Похоже, она не в состоянии контролировать силу своих объятий; мне больно.
В этой ее неконтролируемой силе мне почудилось одиночество.
И я удивился.
Как бы ей ни было тяжело, она всегда сражалась одна, своими собственными методами. Хотя она всегда боялась и тревожилась, но продолжала сражаться и терпеть тяжесть на сердце. Даже когда она была игроком: она обманывала NPC, загоняла их в угол, убивала; а когда ее накрыло чувство вины, она все же вернула себе волю сражаться и в конечном итоге довела игру до победы.
Юри Янаги – такая сильная.
– Спаси… меня.
И несмотря на это, она больше не может ничего, кроме как положиться на меня.
Она больше не может ничего, кроме как цепляться за соломинку надежды, которую видит сейчас перед собой; она не может никем управлять.
Ее состояние самую малость напомнило мне кое-кого.
Напомнило «Нану Янаги».
Но я не смешаю больше «Юри-сан» и «Янаги-сан».
Ради спасения именно «Юри-сан» я обнял ее в ответ и сказал:
– Я спасу всех, обязательно!
► День 3, <D>, большая комната
Вам, может, покажется удивительным, но до окончания средней школы я была очень уверена в себе. У меня всегда были лучшие оценки, и я так здорово играла на фоно, что даже выигрывала призы на конкурсах! Я возглавляла школьный духовой ансамбль и одновременно была председателем студсовета. Я все время была в окружении людей, которые мной восхищались.
Поэтому, должно быть, я неосознанно считала, что я особенная.
Я была уверена, что все останется без изменений и когда я перейду в старшую школу. Но это «особенное» кресло в старшей школе вовсе не было для меня заранее подготовлено. Потому что в этом кресле восседала Ироха Синдо – со дня приветственной церемонии, когда она произносила речь от имени первоклассников.
Разумеется, я не собиралась сдаваться немедленно. Я не сомневалась, что могу вернуть себе этот статус. Скорее я была рада появлению соперницы.
Я верила, что обставлю ее мгновенно и снова стану номером один, и с этой верой начала работать еще усерднее, чем в средней школе. Я стала тратить больше времени на учебу. Разумеется, я не ограничилась тем, что стала дольше заниматься; я также опробовала различные методики, позволяющие заниматься более эффективно или лучше сосредотачиваться на учебе.
Но я не могла ее достать.
Тогда я начала нервничать. Поскольку я хотела опередить ее хотя бы в оценках, я забросила фортепиано, которым занималась еще с начальной школы, перестала посещать литкружок, в который вступила, стала меньше играть с друзьями, стала меньше спать, даже начала заниматься на переменах, смирившись с тем, что меня будут звать ботаником.
И все равно Ироха оставалась недосягаема.
Ироха активно занималась в кружке, проводила много времени в студсовете и спала на уроках – словом, все выглядело так, словно она прилагает гораздо меньше усилий, чем я… но я не могла до нее дотянуться.
Вообще-то это было не так уж странно. По итогам тренировочных экзаменов обычно было человек сто по стране, результаты которых были лучше моих, как бы я ни старалась. Пианистов, лучших, чем я, тоже было много, и стоило мне включить телевизор, как там косяками шли более красивые, чем я, женщины. Я не только до Ирохи не могла дотянуться. В общем, ничего странного, что так все выходило.
Она всего лишь показала мне, что я не более чем обычный человек. Что я – не особенная.
Благодаря Ирохе я смогла вылечиться от зазнайства. Правда, думаю, рано или поздно я и без Ирохи бы заметила.