Я этого не допущу.
Я убью «Аю Отонаси», прячущуюся внутри Марии.
Но пока что нельзя позволить ей узнать о моих планах. Если это случится, она наверняка исчезнет. Поэтому я должен обманывать ее до последнего момента.
Но –
Когда он настанет, этот последний момент?
Сколько мне еще придется ей лгать?
– Кадзуки, – произносит Мария, и я вздрагиваю – на секунду мне показалось, что она поймала меня в мою собственную паутину лжи. – Рис уже готов. Можешь принести миски?
– К-конечно.
– ?.. Что-то случилось?
– Аа, не… ничего.
Сомневаюсь, что у меня хорошо получается скрытничать. Я не смогу скрывать, что я изменился, вечно.
Думаю, конец не за горами.
– Тогда двигай свою попу сюда и принеси миски с рисом.
– Ага, иду –
Звякает мой мобильник.
Я тут же его открываю.
– …
Это мэйл от Харуаки.
«Юри Янаги сделала ход».
Прямой и конкретный мэйл, без смайликов и всякого такого. Возможно, Харуаки набирал его в спешке.
Юри-сан – одна из тех, кого контролирует Дайя; его пешка, можно сказать.
И эта пешка только что сделала ход.
– П-прости, Мария! Срочное дело, мне прямо сейчас надо бежать!
– ?.. Ты о чем? Настолько срочное, что ты даже не можешь со мной поужинать?
– Прости!
Не задержавшись ни на секунду, я выбегаю из квартиры. Мария позади кричит, чтобы я остановился, но я не могу. Я вскакиваю в лифт и тут же захлопываю дверь, чтобы Мария не успела меня догнать.
Думаю, она будет подозревать. Она вполне может увязать мое срочное дело со «шкатулками».
Однако я уже сказал ей, что мы победим Дайю завтра.
И М а р и я п о в е р и л а м н е.
– …
Сопротивляясь уколам совести, я звоню Харуаки.
Я должен пересечься с Харуаки.
Пока я бегу по темным улицам, в голове у меня проносится наш с ним недавний разговор.
«…Я был влюблен в Кири».
Так мне сказал Харуаки на следующий день после возвращения Дайи в школу.
Я только что закончил объяснять ему про «шкатулки». Я решил не только сражаться с Дайей, но и подключить к сражению Харуаки. На улице только начало смеркаться – как раз в это время детишки, наигравшись, возвращаются по домам. Мы были в парке, Харуаки сидел на скрипучих качелях.
«…»
Когда я закончил свой рассказ, он какое-то время молча раскачивался. Несколько секунд я слышал лишь скрип качелей.
Он чуть ли не на 360 градусов крутился. Я чувствовал себя виноватым, что мне приходится втягивать Харуаки в это дело, но я принял такое решение, тщательно взвесив все имеющиеся у меня варианты. Я ни о чем не сожалел. По крайней мере я сам себе так твердил.
И вот тогда он мне сказал: «Я был влюблен в Кири».
Внезапно и без всякого контекста он признался, что раньше был влюблен в Коконе. Может, это его ответ на мою историю?
«Э?..»
Сперва я был удивлен, но вообще-то его слова имели смысл.
Харуаки отверг все предложения, которые он получал от известных бейсбольных школ, и поступил в нашу старшую школу, слабая бейсбольная программа которой едва-едва позволяла ему надеяться все же попасть в национальное первенство. Он пожертвовал своей будущей карьерой профессионального бейсболиста. Я это уже знал – Мария все разузнала про Харуаки в мире повторов, а позже рассказала мне.
Я всегда удивлялся, почему он так поступил.
Теперь я знал, почему.
Харуаки выбрал ту же школу, что Дайя с Коконе, хоть ему и пришлось отказаться ради этого от своей мечты и своих перспектив. Не знаю, хотел ли он в конце концов признаться ей или же у него была какая-то другая цель; так или иначе, он счел переход в эту школу необходимым.
Качели остановились; теперь Харуаки стоял на них. Он продолжил:
«О, но знаешь? Сейчас этих чувств уже нет. Ммм, как бы это выразить? Она раньше была ужасно хрупкой и неуверенной в себе; ей был нужен кто-то, кто мог бы ее защищать. Понимаешь, я хотел быть этим человеком!»
Он слегка изогнулся и прислушался к скрипу качелей.
«Но с таким вялым настроем никого защитить невозможно. Блин, ты можешь себе представить, каким я был самонадеянным?»
Голос его звучал непринужденно, но я догадывался, что ему через многое пришлось пройти, прежде чем он это понял.