– О, я это могу определить. Послушай, я раньше могла твои мысли читать по движению лицевых мышц! Сейчас уже не могу, но я ведь провела вместе с тобой целую человеческую жизнь! Уж такие простые вещи, как ложь, я могу раскусить. Но я пыталась себя переубедить, я думала «доказательств нет». Я уклонялась от проблемы, откладывала ее на будущее, пока не получу явных доказательств того, что ты меня предаешь. И вот я их получила. Твоя жалкая, неуклюжая ложь показывает, что ты безнадежно изменился.
А я-то думал только что, что нашу связь так легко не разорвать.
…Каким же тупым я могу быть?
Я предавал ее снова и снова. Я обманывал ее с самой «Игры бездельников». Я по кусочкам уничтожал наши почти нерушимые изначально связи.
И вот под тяжестью моих постоянных предательств они наконец лопнули.
– Аах, какое облегчение! Я знала, что долго так не выдержу. Я винила себя за то, что сама себя обманывала, и от этого мне становилось еще хуже. Я «шкатулка», поэтому у меня не может быть человеческого сердца. Я не должна оставаться с кем-то, не должна привыкать к нему. Но несмотря на это, я не могла расстаться с тобой, Кадзуки, я выискивала поводы оставаться с тобой – например, что так я смогу встретиться с «О». Мне даже было страшно! Я боялась, что могу утратить свою цель и исчезнуть!
Это и была моя цель – я хотел, чтобы «Ая» исчезла, позволив жить «Марии».
Но…
– Но… ты предал меня, и я поняла, что ошибалась. Ты заставил меня осознать, насколько я слаба. Ты заставил меня принять решение.
Каждое ее слово пронзает мне сердце.
Мария – последняя, кому я желал бы причинить боль. Ее защитить я хотел больше всего на свете.
И все же именно ее я ранил больше других, именно ее.
– …Мария, послушай. Это все было ради –
Не могу просто взять и отпустить ее.
Однако…
– Не смей!
…Мария отворачивается от меня.
– Э?
– Не смей звать меня Марией.
Мне даже это уже не дозволено.
– Я давно уже отказалась от этого имени. Оно сохранялось только потому, что ты им продолжал пользоваться, хотя на самом деле я его просто придумала. Но нашим отношениям конец, так что и имя больше не нужно. Моя жизнь как Марии кончена.
С этими словами Мария снова поворачивается ко мне и, глядя прямо в глаза…
…произносит.
– Я «шкатулка» по имени Ая Отонаси.
В это мгновение.
Некий образ всплывает у меня в памяти, и начинает раскручиваться воспоминание.
Бледная, затхлая, тусклая, искаженная картина.
Вечно повторяющийся школьный кабинет.
Мария цвета сепии стоит на учительском возвышении. Она представляется. Не могу различить ее выражение лица. Их сотни, тысячи, так что я не могу понять, какое из них настоящее. «Меня зовут Ая Отонаси. Рада с вами познакомиться». «Меня зовут Ая Отонаси. …Привет». «Ая Отонаси». «Ая Отонаси». Так она раз за разом говорила в том повторяющемся мире. И по мере того, как время шло, эмоции исчезали с ее лица. За это практически бесконечное время она создала новую личность. Она оттолкнула всех, чтобы стать совершенной «шкатулкой».
Девушка, стоящая здесь.
Выражение лица девушки, стоящей здесь.
– …Ах…
Я наконец заметил. Я никогда раньше не замечал, потому что я всегда был рядом с ней.
Совсем недавно Мария начала выражать свои чувства, как обычный человек. Она стала горевать, сердиться, смеяться, как обычный человек.
А я не замечал. Если бы я заметил раньше, я, может, сумел бы найти другой путь. А я не замечал.
Мария вновь потеряла нормальные человеческие чувства.
– Нет… – тихо вырывается у меня. – Я всегда буду звать тебя Марией!
– …
Не обращая внимания на мои слова, Мария протягивает руку к Ирохе-сан. Та, мгновенно поняв ее намерение, вручает ей фальшивый нож.
– Кадзуки. Ты стал другим. Как только ты ударил Синдо в грудь этой игрушкой, ты изменился раз и навсегда. Ты уже не мой партнер – ты создание, которое существует лишь для того, чтобы меня сбить с пути. Поэтому –
Мария почему-то заставляет меня взять у нее нож.
– …Т е п е р ь т ы м о й в р а г.
Не знаю почему, но Мария обнимает меня с мягкой улыбкой на лице.
– …Мария?
Может, она все-таки не хочет расставаться со мной? Абсурдно, конечно, но я не устаю цепляться за соломинку.
Но, естественно, истина совершенно в ином.
Я вижу.
Я вижу, что нож, который я держу, воткнут ей в грудь.
– Ах…
Конечно, это просто игрушка. Марии от него не больно. Но сегодня т а к с л у ч и л о с ь, что это оказалась игрушка.