– Ты помнишь, я тогда разнюнилась на уроке музыки?
– Ага.
Меня тогда поколотил Дайя, как раз когда я вернул контроль над своим телом. Позже я узнал, что «владелец» не только заставил меня признаться Коконе, но и потребовал от нее немедленного ответа.
– Знаешь, мы с Дайей оба думали, что для нас будет лучше, если мы начнем встречаться с другими. Мы правда хотели так поступить, когда подвернется подходящая возможность. И она подвернулась, когда ты мне признался. Я представила себе, как я встречаюсь с тобой, а Дайя с другой девушкой. Но пока я так думала, я посмотрела на Дайю… – она горько улыбнулась, – …и расплакалась.
Даже и эта невеселая улыбка тут же исчезла с ее губ.
– И тогда я наконец поняла.
Ее лицо исказилось; с грустным страдающим выражением она произнесла:
– Я все еще была по уши влюблена в Дайю.
Я был уверен, что она пыталась отбросить свои чувства. Снова и снова. Это читалось на ее искаженном лице.
– На самом деле я всегда хотела, чтобы он существовал только для меня.
Стоило ей это признать – и она уже не могла пожелать Дайе счастья с кем-либо еще.
– Я поняла, что мои чувства к нему никуда не денутся, даже если я начну встречаться с тобой, Кадзу-кун. И я более-менее догадалась, что у Дайи то же самое. Нашу проблему не решить, пока я не стану снова той, кем была раньше. Пока я не приму его так, как принимала раньше. Даже если это безнадежно, другого пути нет.
Трагедия.
– Дайя не мог больше этого вынести, да?
Мир вокруг них изменился, а они – не смогли. Они не смогли принять реальность.
– Стало быть, он обзавелся «шкатулкой». Но это значит… – не выдержав, Коконе прижалась лбом к моему плечу. – Значит, это моя вина, что его жизнь пошла под откос?!
Я не видел ее лица.
– Я все сделаю. Я все сделаю, чтобы его спасти. Если нам тоже понадобится «шкатулка», я согласна! Возьми мою жизнь и делай с ней что хочешь!
Невольно я повторил эти опасные слова:
– …Твою жизнь?
– Да. Я серьезно.
Она действительно говорила на полном серьезе.
Она действительно была готова пожертвовать собой ради Дайи.
Вообще говоря, Дайя уже пожертвовал собой.
Если бы первой потянулся к «шкатулке» не Дайя, а Коконе, получилась бы другая, но похожая трагедия.
Их чувства друг к другу их же и разрушают.
Такова эта уродливая, но красивая любовь.
Аах. Представим на минуточку, что того случая с Коконе не было.
Их любовь развивалась бы без проблем; она была бы идеальной на зависть всем. Никакого уродства. Они были бы счастливы друг с другом.
Одна-единственная беда разрушила равновесие.
Все, что требовалось, – совершить на одну ошибку меньше. Что если бы Рино и Дайя не дружили с детства? Что если бы Рино не встречалась с Кодаем Камиути? Что если бы он не сделал с Рино ту ужасную вещь? Что если бы Коконе и Дайя скрыли свои отношения? Что если бы у Коконе был характер чуть-чуть посмелее? Что если бы кто-то вмешался и остановил издевательство над ней? Что если бы Дайя заметил абсурдный план Рино? Что если бы Харуаки был более откровенен в том, что касалось его привязанности к Коконе? Что если бы я знал их со средней школы? Одно крохотное различие могло бы изменить судьбу, и мы бы сейчас вместе смеялись, вспоминая прошлое.
Ко мне такие мысли пришли впервые; но я вдруг понял, что Коконе и Дайя наверняка передумали их по тысяче раз и что они наверняка ненавидят этот мир за то, что он разрушил их счастье. Но одно маленькое «что если…»
Вот почему Дайя ведет свою безнадежную войну в попытке улучшить мир, на который ему наплевать.
…А что тогда насчет Коконе?
– Коконе.
– Мм? – промычала она, не отрывая головы от моего плеча.
– А для чего ты использовала бы «шкатулку»?
– Для Дайи! Я пожелала бы мир, где мы с ним были бы счастливы!
Но такого будущего не существовало.
Дайя уже дошел до точки невозврата.
Этому «желанию» не суждено сбыться, и Коконе должна это понимать.
– Но я беспокоюсь: смогу ли я воспользоваться «шкатулкой», не внеся туда каких-нибудь странных посторонних мыслей?
Потому-то она и произнесла эти слова.
Наконец она подняла голову, слабо улыбнулась и сказала то, что окончательно убедило меня: Коконе никогда уже не станет той, кем была раньше.
– Смогу ли я выполнить это «желание», не пожелав заодно, чтобы все, кроме Дайи, отправились к черту?
«Ой, нет, нет! Прости! Конечно же, я не хочу, чтобы ты умер! О-ой, и Хару-кун тоже! Я знаешь как ценю Хару-куна!»