Это был Харуаки!
Но как? Значит, жертвой был не мой друг? Верно… Ведь не обязательно погибать конкретно ему.
— Кроме рассказа, есть еще кое-что важное, Кадзу. — Дайя не обратил внимания на Харуаки и продолжил: — Недавно случилась авария. — Староста на секунду замолк и вновь заговорил. — Отонаси сбил грузовик.
Но как?..
А, нет. Все понятно.
Отонаси же без разницы, чей будет труп — пусть хоть ее собственный.
— Харуаки сбил грузовик.
— Касуми Моги сбил грузовик.
На физкультуре ребята играли в футбол и случайно разбили мне нос мячом, поэтому я лежал на коленях у Моги.
Вдруг я подумал: а почему Моги вообще позволила полежать у нее на коленях? Может, хотела, чтобы я обратил на нее внимание? Но ее лицо, как и всегда, ничего не выражало, так что нельзя было даже предположить, о чем она думает.
— Моги…
— Да?
— О чем ты сейчас думаешь?
— А? — Та с недоумением склонила голову набок, но так и не ответила.
Я задумался. Если чужие чувства так тяжело понять, то почему любовь со временем только крепнет?
И как меня угораздило влюбиться в девушку, чьи эмоции никак не прочитать?
Да и вообще, когда я полюбил Моги?
Я попытался вспомнить…
— А?.. — вдруг вскрикнул я.
— Что случилось? — спросила Моги.
— Да н-нет… ничего.
Хотя по мне, наверное, было понятно, что все-таки что-то случилось, — Моги это заметила. Она бы, наверное, в другой раз попыталась расспросить, но тут, видимо, не знала, как подступиться, поэтому просто промолчала.
Я сам не понял, как вдруг встал:
— Ну… кровь вроде бы не идет.
— Ага…
На этом наш разговор и кончился.
Почему я сам решил встать? Едва ли мне потом так повезет.
Но я просто не мог…
Сколько бы ни пытался, я не мог вспомнить.
Не мог вспомнить. Не мог. Не мог! Не мог вспомнить, когда влюбился в Моги!
Почему я полюбил ее? Что же между нами произошло? Как я в нее влюбился? Или не было ничего особенного и я полюбил просто так?
Я точно должен был знать, ведь такое не забывается, но вспомнить никак не получалось.
Это не была любовь с первого взгляда. И встречались мы с ней только в классе, так почему же я ее полюбил? Не мог ведь я вот так внезапно влюбиться…
— Быть того не может…
Да ну? Все равно ничего другого в голову так и не пришло. Значит, я все-таки влюбился вот так вдруг.
— Что такое? Ты точно в порядке? Может, пойдем в медпункт? — заволновалась Моги, хотя ее голос был, как всегда, спокоен.
На душе стало тепло от ее слов. Очень приятно, что она печется обо мне. И это чувство было правильным, настоящим!
— Да нет, все хорошо, просто задумался немного…
Я настойчиво допытывался у себя самого, а правда ли я что-то испытываю к ней, но только больше убеждался: мои чувства не фальшивые.
Но раньше до Моги мне не было никакого дела…
Ровно до вчерашнего дня.
— А, вот оно что…
Посреди поля стояла Ая Отонаси, новенькая.
Когда же меня потянуло к Моги? Ответ очень простой. Нет, не вчера и точно не сегодня, ведь я уже люблю Моги. Значит, тогда?
В промежутке между «вчера» и «сегодня».
За время всех тех двух с лишним тысяч повторений, в «Комнате удаления».
Теперь я вспомнил. Это лишь часть того, что я забыл. Хотя все же лучше, чем ничего. Но ведь остальное я растерял…
Растерял самое важное, что у меня было, — как я полюбил Моги — и продолжу терять дальше. Скоро мне будет нечего ей сказать, а время будет идти и идти, любовь к Моги — крепнуть и крепнуть, но я ничего не смогу сделать.
Нет, есть и другая сторона: если «Комната удаления» исчезнет, вместе с ней пройдет и моя любовь, потому что существует она только в «Комнате».
Странно, очень странно… Потому что мои чувства кажутся настоящими.
И все же они — подделка?
Под конец урока внезапный сквозняк задрал юбку Моги. Мне кажется или я уже видел это ее голубое белье?
Да, видел.
И я знал, что сегодня она будет именно в голубом.
А еще я знал: для того чтобы сохранить память, Отонаси чаще всего убивает именно Моги.
Поэтому я решил… защищать «Комнату удаления».
В этот раз Отонаси даже не обратила на меня внимания.
Хотя нет, не только в этот раз — в прошлый тоже. Я плохо помню, но, кажется, так было во все последние повторы.
На обеде Отонаси сидела одна и со скучающим видом жевала булку. Подойти к ней никто не решался: она как будто выстроила вокруг себя стену, которая становилась непреодолимым препятствием для каждого, кто пытался к ней приблизиться.