Несмотря на это, Отонаси прыгнула под грузовик, чтобы спасти другого человека от смерти.
И она поступала так много-много, десятки тысяч раз…
Да, поступала.
И как я мог забыть?..
Оглушительный удар — и грузовик с грохотом влетел в стену. Ужасный гул накрыл меня с головой, но я, несмотря ни на что, бросился к Отонаси. Рядом с ней лежала Моги. Избежав смерти, она даже не дрогнула, не шевельнулась. На ее лице застыла ничего не выражающая гримаса. Похоже, у Моги был шок.
Я перевел взгляд на Отонаси: ту бросило в холодный пот, левая нога оказалась вывернута под неестественным углом. Стоило Отонаси меня заметить, как ее лицо приняло стоическое выражение. Как будто она не чувствовала предсмертной агонии.
— В прошлый раз я и правда убила тебя, — сквозь боль ясно заговорила она. — Думала, убью владельца — и все закончится. Я не хотела, но тогда верила, что из «Комнаты» иначе не выбраться. И утратила человечность. Поверить не могу! Мне казалось, что попытка того стоит. Думала, сбегу из «Комнаты» и опять стану человеком.
Наконец-то я все понял. Понял, почему Отонаси притворилась, что ничего не помнит.
Она просто не могла себя простить.
Простить убийцу.
Совесть так терзала ее, что она готова была оставить шкатулку и сдаться «Комнате».
«Тогда зачем ты убила меня?!»
Ей просто нечего было ответить.
Какие жестокие слова…
И какие лживые.
В тот раз я погиб потому, что кинулся спасать Моги, а потом ни с того ни с сего решил, что это Отонаси каждый раз ее убивает. Затем пришел к выводу, что в моей смерти виновата опять же она, вот и заявил Отонаси об этом. А ведь должен был заметить неувязку, когда услышал, что убийство — не вариант. На самом деле Отонаси просто меня не спасла.
Аварию не предотвратить — кто-то все равно попадет под колеса. Просто так получилось, что этим «кем-то» оказался я.
— Да, только смеяться и остается. Даже если я забуду, случившееся будет на моей совести. «Комната» на месте, а мне теперь нужно как-то жить дальше. Жить с тем, что меня больше нельзя считать человеком. Вот она, моя кара, — договорила Отонаси и сплюнула кровь.
— Не говори, тебе станет только хуже…
— А сможем ли мы еще поговорить? Я уже привыкла к боли, это ничего. Ты только подумай: эта боль временна, с ней куда легче, чем с какой-нибудь неизлечимой болезнью.
Но к боли не привыкают.
— Я не смогла ни память потерять, ни из «комнаты» выбраться. Ха-ха… Хотя я знала, знала, что из «Комнаты» мне просто не сбежать.
— Откуда?..
— А не очевидно? Я всегда знала: моя одержимость меня не отпустит.
Отонаси неуверенно приподнялась — левая нога ее не слушалась. Наверное, лежа на асфальте, она в принципе с трудом говорила. Поэтому, закашлявшись и сплюнув кровь, оперлась на каменную стену и встала, после чего посмотрела мне в лицо.
Из-за того что Отонаси встала, Моги тоже пришла в себя, приподнялась, задрожала и пугливо повернулась ко мне.
— Ты в порядке?
— А!.. — вдруг вскрикнула она. — Вы о чем с-сейчас?.. Нет, не только сейчас. Вы и вчера… Вы вообще что?..
Чего?.. На кого ты смотришь? И с таким испугом?..
Но я знаю… На меня.
Я не мог оставить ее, перепуганную, одну, и невольно потянулся к ней.
— Нет, не трогай меня!
А, вот оно что… Что я вообще делаю? Я же напугал ее, а теперь тянусь помочь… Думал ее успокоить? Да могу ли я вообще ее успокоить? Нет…
— Что… что… ты?..
Я сжал кулак. Не могу объяснить, нельзя. Остается лишь молча на нее смотреть.
Как же хочется взять и все объяснить! Может, она бы меня поняла…
Но… нельзя.
Потому что я должен сражаться. Сражаться против «Комнаты удаления».
По этой же причине я должен отказаться от той «обычной» жизни, которая существует в «Комнате».
Я принял это решение в момент, когда протянул Отонаси руку. Я отказался от всего: от редкой улыбки Моги, от ее порозовевших в смущении щек, от ее коленей, на которых когда-то лежала моя голова. От всего отказался.
Я так ничего и не объяснил, и Моги оставила попытки понять происходящее. Она, вся дрожа, с трудом встала и, не сводя с нас глаз, попятилась. В ее взгляде читалась мольба: только бы мы за ней не погнались! На плохо гнущихся ногах, готовая, кажется, в любой момент упасть, она наконец повернулась к нам спиной и бросилась бежать.
А я все это время смотрел на нее. Ни на секунду не отводил взгляд.
Наверное, мне именно этого и хотелось.
— Вижу, настроен ты серьезно… — подала голос Отонаси, которая так и стояла у стены, она видела всю картину. — Я тоже все решила. Ради большей цели я перестану охотиться за шкатулкой.