Она потянула меня за руку и почти приложила мою ладонь к своей груди.
— Ч-что?..
— Я — шкатулка, — выдохнула ложная Моги. — Так что я не могу быть Моги, ведь она — человек.
— И твое желание до сих пор исполняется, да? С Моги то же самое! Даже если покажешь мне шкатулку, это все равно не доказательство!
Она помотала головой:
— В сказках феи обычно исполняют только одно желание, да? Наверняка, когда слышал подобное, думал: а почему бы не загадать еще больше желаний?
Я кивнул. И правда думал, что именно так можно исполнить бесконечно много желаний.
— Стыдно сказать, но мое желание почти такое же, — с самоиронией продолжила ложная Моги. — Мое желание — исполнять чужие желания. Я стала тем, кто воплощает в жизнь желания других.
— Это…
Все равно что стать шкатулкой.
Дурное желание, откровенно говоря. Если так, то к чему самоирония?
— Но я не смогла всем сердцем поверить в то, что это возможно. Так что шкатулка исполнила мое желание только отчасти. Люди, использовавшие меня как шкатулку, исчезали. А все потому, что шкатулка поймала меня на вере в то, что в жизни желания не могут воплощаться просто так.
Для меня это было ударом. Да сколько шкатулкам нужно испортить судеб?!
— Кадзуки, я дам тебе прикоснуться к своей шкатулке, и ты поймешь, кто я такая. Так ты наконец-то перестанешь спрашивать о всякой бессмыслице.
Она раскрыла мою ладонь и положила себе на грудь.
Я почувствовал… биение сердца.
И в этот миг…
— О…
Я оказался на морском дне. И все-таки там было светло: как будто солнце потонуло вместе со мной. Я завороженно разглядывал глубины вокруг. Красиво. Но холодно. Не могу дышать.
И все кажутся счастливыми. Счастливыми. Счастливыми. Здесь, на самом дне. Они играют с рыбами, задыхаются, раздуваются, леденеют, плющатся от давления и улыбаются. И все здесь бессмысленно. Полный беспорядок. Как в кукольном домике, бумажном театре, комедийном спектакле… Все, все играли трагикомедию.
Там кто-то плакал.
Да, в окружении людей, которые весело смеялись над ним.
«Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!»
Я замотал головой: нет, это все мое воображение. Просто воображение. Я ничего не вижу, нет.
Но тут я кое-что понял. Да, я понял человека, который плакал в толпе, хотя и не мог испытать его чувства.
Там — безнадежное одиночество.
И вот я вернулся с морского дна — ложная Моги отпустила мою руку.
Я медленно отнял ладонь от ее груди и без сил упал на колени.
И в ту же секунду почувствовал на щеках слезы.
Не могу больше! Теперь, когда мне показали все это, остается только признать…
— Это — моя шкатулка, «Поддельное счастье».
…девушка предо мной — Ая Отонаси.
Но ведь у Моги тоже есть шкатулка? Да, есть, но это не причина не признавать Марию. Да и не нужно никаких причин. Ведь я, оказавшись в шкатулке, все и так понял, все ощутил на себе. Я понял, что передо мной Мария.
Наверное, она никому не хотела показывать шкатулку, но все-таки позволила мне прикоснуться.
Чтобы я не сдавался «Комнате удаления».
— Прости, Мария…
В ответ она улыбнулась и покачала головой.
Ненавижу… Ненавижу собственную любовь.
Я понял, понял, что эта девушка — Ая Отонаси, но все равно мои чувства к Касуми Моги не изменились. Я увидел ее улыбку — и она показалась мне бесконечно милой. Моя любовь никуда не исчезала и чертовски сбивала с толку.
Я все плакал. Как сильно я запутался в своих чувствах?
— Кадзуки, — позвала меня Мария.
— А?
И тут она сделала нечто такое, во что даже трудно поверить.
Она обняла меня.
Я все чувствовал, но не мог понять одного: почему?
Совсем на нее не похоже. И объятия какие-то странные, очень неловкие.
— Только ты вспомнил, как меня зовут, — начала Мария, и я ничего не понял из ее слов. — Если б не ты, я бы осталась совсем одна. Не знаю, как это правильно выразить, но ты… всегда поддерживал меня, даже в те разы, когда я считала тебя владельцем, поэтому… — до меня наконец дошло, что она пытается сказать, — сейчас моя очередь помогать тебе.
Мария прижалась еще ближе. Она говорила действительно серьезные, очень сильные вещи, но в ее объятиях силы не чувствовалось — скорее мягкость в каждом жесте.
— Хотя бы теперь, пока ты любишь меня, я буду к тебе добрее.
Я… не знаю.
Не знаю, к кому я испытываю привязанность: то ли к Касуми Моги, то ли к Ае Отонаси, то ли к ним обеим.
Знаю лишь то, что от этого мне хорошо.
— А…
Наверное…
Наверное, Мария совсем не хотела показывать мне шкатулку. Но и не хотела, чтобы я звал ее Касуми Моги. Она ждала, что я приму ее.