— О-о-о… — в два голоса удивились мы с Харуаки, после чего нашему невежеству удивился уже Дайя.
Нет, ну откуда нам такое знать?
— А, понял! Короче, Ая для тебя слишком красивая и замутить с ней у тебя ваще не получится! Никак! Ага? Ты как лиса, которой не достать до винограда и она решает: ладно, по фиг, все равно кислый. Это оправдание, Дайян! Это не круто, Дайян, не круто.
— Ты меня вообще слушал?.. Хотя в первом твоем утверждении было зерно истины. Но вот за последнее я бы тебя прибил.
— Ха, выходит, я прав!
Дайя с кулаками бросился на довольного Харуаки — долго же староста терпел!
— Не то чтобы я не мог к ней подкатить… Просто она мне не подходит.
— Ого, сильно сказано! Хосии, тебе тоже кажется, что кое-кто тут больно зазнался из-за смазливого личика? — без задней мысли обратился ко мне Харуаки.
На ошибках он точно не учился…
— Я вовсе не думаю, что слишком крут для нее. Въезжаешь? Хотя, может, и правда слишком крут… Да только Отонаси в любом случае до этого дела нет.
— Смотрите, каким крутым стал!
— В смысле, она так не считает потому, что в принципе мыслит по-другому. Мы ей вообще неинтересны, но не потому, что она смотрит на нас свысока. Как для нас насекомые — просто насекомые, так и мы для Отонаси всего лишь люди. Как-то так. Она не смотрит на то, что я, например, красивый, а Харуаки — страшный, она вообще нас не различает… примерно так же, как и мы не можем отличить одного таракана от другого. Ну и как к ней такой подкатывать?
Харуаки из этой обличительной речи, видимо, почти ничего не понял, поэтому с ответом не нашелся.
— Зато ты, Дайя, кажется, наоборот, очень интересуешься Отонаси, — предположил я.
На секунду он лишился дара речи. Ого, такое нечасто увидишь! Но ведь так оно и есть. Не просто ведь ни того ни с сего у старосты сложилось об Отонаси особое мнение. Значит, он уже присматривался к ней.
— Ха, совсем нет!
— Да ладно, тут нечего стесняться!
— Слышь, Кадзу, ты ходишь по тонкому льду. Любишь зеленый лук? Так вот: я этим луком с тобой такое сделаю, что ты при одном только его виде будешь сыпью покрываться и в панику впадать.
Дайя, судя по всему, не на шутку разозлился, и я неловко засмеялся.
Но что бы староста ни говорил, он все равно давно понял: с Отонаси ему не сладить.
— Даже вы, тупицы, скоро заметите, что она не от мира сего, — добавил Дайя.
Прозвучало это, конечно, как очередная отмазка.
Но я ошибся.
Потому что все было в точности так, как он и сказал.
Под конец классного часа Ая Отонаси вдруг подняла руку и, не дожидаясь разрешения учителя, встала.
— Я хочу всех кое о чем попросить. — Не обращая внимания на наше удивление, Отонаси продолжила: — Всего пять минут. Не проблема же?
Вновь не став дожидаться ответа, она вывела учителя Кокубо из класса и заняла его место за кафедрой. Странно, но все происходящее почему-то не казалось мне чем-то из ряда вон выходящим. Я оглядел остальных: похоже, мои одноклассники тоже не видели в действиях новенькой ничего необычного. Никто не сказал ничего поперек, и в кабинете повисла мертвая тишина.
— Нужно кое-что написать, — глядя прямо перед собой, объявила Отонаси.
Она спустилась с кафедры и что-то положила на первые парты. Как оказалось, небольшие квадратные листки бумаги, примерно десять на десять сантиметров. Ребята с первых парт стали передавать их дальше, назад.
— Как закончите писать, сдайте их мне. И на этом все.
— А что писать-то? — Коконэ задала вопрос, который вертелся на языке у всех.
— Мое имя.
Тишину сменил гомон. Оно и понятно: зачем нам вообще писать ее имя? Все и так его помнят, она же только утром представилась, сказав «Ая Отонаси».
— Что за тупость?! — возмутился кто-то. Конечно, сказать такое мог только один из нас — Дайя.
Весь класс затаил дыхание. Каждый знал, что со старостой лучше не ругаться.
— Тебя ведь зовут Ая Отонаси, так зачем это писать? Хочешь, чтобы быстрее запомнилось?
Отонаси промолчала.
— Я бы написал «Ая Отонаси», но и так уже это сказал. Надо теперь писать?
— Не-а.
От этого односложного ответа Дайя совершенно растерялся и не придумал, что еще добавить. Вместо этого он с шумом разорвал листок и вышел из класса.
— Ну? Может, напишете побыстрее?
Но никто не спешил исполнять ее просьбу, и неудивительно. Отонаси, наверное, и не осознала, что как-то переговорила старосту, однако весь класс застыл в удивлении. Уж кому, как не нам, знать, что случилось невозможное, поэтому мы сидели, не смея пошевелиться. Но вот по классу эхом разнесся скрип первого карандаша, и вскоре за этим звуком последовали другие.