Мария улыбалась мягкой, покорной улыбкой.
– То, что я смогу быть с тобой, – всего лишь воздушный замок.
– …
Не в силах больше на нее смотреть, я повернулся к монитору.
К строке «Желаете ли вы убить [Кодая Камиути] с помощью [Смертельного удара]?» я мысленно добавил еще одну: «Примете ли вы расставание с Марией Отонаси?»
– …Это…
…Не, такого я принять не могу.
Ну что такое! Если я пытаюсь защитить Марию, я одновременно должен сказать ей «прощай»?! Даже несмотря на то, что я знаю: когда мы расстанемся, она будет плакать в одиночестве?
«Твоя смерть для меня невыносима. Она разрывает мне сердце. Я не хочу этого. Я хочу быть с тобой».
Почему я никогда ничего не могу?
Почему ж я ничего не могу сделать, хотя прекрасно знаю чувства Марии Отонаси ко мне!..
…Должен быть выход. Я «рыцарь», я должен спасти плененную Марию, убив кого-то.
Кто же этот кто-то? Кто пытается приговорить Марию к полному одиночеству?
Я думаю. Думаю, думаю, думаюдумаюдумаюдумаюдумаю…
– …Ах.
Вот оно что.
– Ха!
Я понял. Понял наконец, кто мой враг!
Как же я раньше-то не заметил? Враг всегда был рядом. Мы даже встречались! И я даже чувствовал, что кое-кто – мой враг, чувствовал с самого начала!
Сбросив с себя все сомнения, я вновь потянулся к кнопке. «Желаете ли вы убить [Кодая Камиути] с помощью [Смертельного удара]?» Я прочел надпись и принял решение без колебаний.
Да, убью его!
Я нажал кнопку поверх портрета Кодая Камиути.
– …Ааах.
Мария испустила протяжный вздох.
– Воздушный замок взял и рассеялся, хах.
– Нет!
Да, я только что официально стал убийцей, я изменился.
Изменилось и то, что я называю «повседневной жизнью» и стремлюсь защищать.
Думаю, «О» покинет меня, да и Мария тоже – когда осознает это.
Но –
– Сейчас передо мной Мария, у которой нет «Ущербного блаженства».
Если все пойдет как запланировано, Мария сможет выбраться из «Игры бездельников», не обзаведясь «чужими переживаниями».
Она не запомнит этот разговор.
Она по-прежнему будет не в курсе, что я изменился.
– Ты не «шкатулка», когда у тебя нет «Ущербного блаженства».
Мария, похоже, не понимала, к чему я веду; она смотрела на меня округлившимися глазами.
– Я уже говорил тебе во втором раунде, что «это моя задача – защитить тебя, когда ты лишилась своей “шкатулки”». Я по-прежнему твердо уверен в этом. И поэтому я буду продолжать защищать тебя от когтей дьявола.
– …От когтей дьявола? Ты про Камиути и Омине?
– От них тоже, но главный враг – другой.
Моя цель теперь – спасти Марию.
Так кто же больше всех мешал мне достичь этой цели в «Игре бездельников», нет, даже и раньше?
Кто этот мерзкий враг, который заставляет Марию думать, что она должна отбросить собственную жизнь?
Что необходимо сделать, чтобы Марии не пришлось умирать?
Изначально ей вообще не должна была потребоваться моя поддержка, чтобы выжить. С ее талантами ей бы не составило труда выиграть «Битву за трон», когда настала бы ее очередь.
Но Мария категорически неспособна убивать. Она скорее отдаст собственную жизнь.
Вот почему ей ни за что не победить «Игру бездельников».
Так что же необходимо сделать, чтобы она смогла выиграть «Битву за трон»?
Я, «рыцарь», поклялся однажды:
я спасу ее, даже если во имя этой цели мне придется предать всех остальных и сделать их моими врагами.
Мария ответила:
она ждала меня все это время, это было единственным, что придавало ей силы.
Сознает она это или нет, но Мария знает, что находится в плену. Знает и то, что ничего не может поделать одна.
Кто же ее пленил? Кто пытается сделать ее «королем»? Кого надо убить, чтобы она стала свободна?
Наконец-то я нашел ответ.
– «Ая Отонаси».
Вот имя моего врага.
Врага, которому я должен теперь противостоять и которому я противостоял целую жизнь.
– Я одолею «Аю Отонаси». Я вдолблю ей, что нет такого отчаяния, которое не может излечить повседневная жизнь, и что не нужно для этого пользоваться «шкатулкой».
И тогда расставания не будет.
Ччерт… «Ая Отонаси», как ты посмела втянуть в это «Марию Отонаси»! Это тыне можешь оставаться со мной, а не она!
– …И что это должно означать?
Мария смотрит на меня во все глаза.
Неудивительно. За те многочисленные повторы Марии удалось сформировать идеальную себя, «Аю Отонаси», к чему она долго стремилась. А сейчас я заявляю, что намереваюсь ее уничтожить.
– Это что – объявление войны?
Я ответил с улыбкой:
– Вовсе нет!
Это могло бы быть объявлением войны, если бы я сказал это Марии в реальном мире. И, осознав, чтоя думаю, она оставила бы меня.
Но мы сейчас в «Битве за трон». Это все не останется у Марии в памяти.
– Я знаю Марию из первой «новой школы».
Глаза Марии по-прежнему широко распахнуты – похоже, она не понимает, с чего я так внезапно об этом заговорил.
– Из того времени я почти ничего не помню! Но я знаю, там была Мария, которая не успела еще полностью превратиться в «Аю Отонаси». И я помню, что она тогда сказала.
И я повторил.
Я повторил слова, которые Мария сказала тогда, стоя на возвышении.
«Я х о ч у, ч т о б ы к т о - т о б ы л р я д о м с о м н о й».
Она, сжав губы, сверлит меня взглядом.
– Мария. Сейчас ты не «шкатулка». Так что, пожалуйста, скажи мне. Пожалуйста, скажи мне, каковы твои чувства – твои, «Марии Отонаси», а не с колокольни «Аи Отонаси».
– …Кадзуки.
Ласковая улыбка появилась у нее на лице лишь на секунду, тут же сменившись строгим выражением. Снова сжав губы, она повернулась ко мне спиной.
– Я понимаю, что ты хочешь, чтобы я сказала. Но я не могу этого произнести. Ты можешь сколько угодно говорить, что сейчас я не «Ая Отонаси», но это не значит, что я могу вернуться туда, где когда-то была. Я всегда хотела быть «шкатулкой» и даже сейчас хочу. Сказать то, что ты хочешь от меня услышать, – значит пойти против моих собственных желаний. Поэтому…
Она сжимает кулаки.
– …Поэтому я не могу сказать.
И Мария добавила:
– Я н е м о г у с к а з а т ь, ч т о х о ч у, ч т о б ы т ы с п а с «М а р и ю О т о н а с и» о т о д и н о ч е с т в а.
Аах.
Этого более чем достаточно.
Чувства Марии достигли меня.
Теперь мне хватит решимости бороться с «Аей Отонаси», не сдерживая себя.
– Я не оставлю тебя одну!
Внезапно новая мысль вспыхнула у меня в голове.
Я знаю Марию из первой «новой школы». Но уже тогда – она, конечно, еще не стала полностью «Аей Отонаси», но она уже была «владельцем». Уже тогда у нее была железная воля.
Но такой ли была «Мария Отонаси» изначально?
Не думаю. Скорее, изначально она была больше похожа на обычную девушку.
Так что я не знаю Марию Отонаси из того времени, когда она была всего лишь девушкой на год младше меня.
Я не знаю Марию из нулевого раза, Марию, не испытавшую на себе еще ни одной «новой школы».
Уверен, эта девушка и сейчас внутри Марии, и она плачет. Она плачет на морском дне в груди у Марии.
Она плачет от одиночества.
А значит, я отправлюсь ей навстречу.
– Я встречу нулевую Марию.
Я встречу ее, возьму ее с собой, обниму ее, останусь с ней.
Я верю, что только так Мария станет действительно счастлива, и потому я сделаю это.
В какой-то момент Мария перестала сжимать руки в кулаки. Не могу прочесть никаких эмоций на ее угрюмом, уставленном в пол лице.
Нарочно стерев всякое выражение с лица, Мария дрожащей походкой подошла ко мне и прижалась лбом к моей груди.
– …Я намерена быть «шкатулкой». Я намерена жить ради других. …Поэтому, пожалуйста, прекрати. Пожалуйста, не пытайся больше меня защищать.