«Что будет со мной, никакого значения не имеет!»
«Дурак! Еще как имеет!– ее неожиданный взрыв застал меня врасплох – это так непохоже на ее обычную холодную манеру держаться. – Ты что, хочешь стать таким, как я?»
Это был ее безмолвный вопль.
Теперь-то я понимаю, что он означает.
Сейчас я уверенными шагами направляюсь к собственной гибели. И я уверен – то же относится к Отонаси. Если подумать, все отлично сходится: до сих пор все до единого ее поступки несли в себе лишь самопожертвование. Она живет ради чего угодно, только не ради себя.
Она считает, что одного человека, выбравшего такое существование, вполне достаточно, и этот человек – она.
Но я никак не могу принять подобное от непонятной девчонки, которая только что к нам перевелась. Может, мы и были партнерами по предыдущим 2 марта, но я все равно этого не помню.
В отличие от Кадзуки, я не придал ее словам особого значения.
«Если ты не намерена мне помочь, я тоже больше не буду с тобой сотрудничать».
«…Омине».
Отонаси, однако, знакома со мной больше 1539 дней. Судя по ее характеру, этого вполне достаточно, чтобы она ко мне более-менее привязалась.
И потому ее стремление помочь мне довольно сильно.
«Если ты настаиваешь на том, чтобы ее раны залечились полностью, есть лишь один выход, и я его приму. Я достигну своей цели ради нее и ради всех остальных».
Вот почему она заявила:
«Я завершу свою "шкатулку"».
Но, поскольку мы, естественно, не могли смириться с таким решением, мы расстались навсегда.
Вернее, это должно былостать нашим окончательным разрывом, однако мы и после этого продолжали быть партнерами.
Причина проста: Отонаси ничего мне не рассказывала о нашем разрыве 2 марта 1539 повтора. Этого было достаточно, чтобы «отменить» наше расставание, – ведь моя память каждый раз стиралась. Но это работало лишь в отношении меня; у Марии не настолько каменное сердце, чтобы она могла притворяться, будто той боли, что она причинила мне в 1539 повторе, не существовало. Она хранила тот случай в памяти, хотя я о нем забыл и ни разу не вспомнил.
Взаимного доверия между нами больше не было.
А потом, 2 марта 1542 повтора, мы неожиданно вышли на Моги.
Но тут мы уперлись в стену. Наш прогресс на этом и закончился. «Комната отмены» была основана на «желании» Моги прожить 3 марта, ни о чем не сожалея, и потому ее устройство заставляло каждого, кто обнаруживал «владельца», терять память. На 1543 раз даже Отонаси забыла, что Моги и есть виновница всего.
После этого мы еще несколько раз добирались до Моги, но добиться чего-то большего так и не смогли. Поскольку Отонаси решительно отвергала насилие, она не могла уничтожить «шкатулку», а мои слова Моги не достигали. Кроме того, во мне, в отличие от Отонаси, бесконечные повторы не оставили ни воспоминаний, ни накопившегося раздражения, так что я не мог атаковать Моги со всей силы, не сдерживая себя. С моей колокольни проблема не выглядела настолько серьезной, чтобы это оправдало причинение ей вреда, а ведь это был единственный способ.
Мы зашли в тупик. Как выяснилось позже, один лишь Кадзу был способен разобраться со «шкатулкой» Моги.
Таким образом, наши отношения с Отонаси подошли к концу.
«Прощай».
2 марта 1635 повтора, проведя вместе со мной больше ста циклов, Отонаси наконец отказалась от идеи использовать меня.
Я-на-экране нахмурился, захваченный врасплох этим неожиданным заявлением.
Только что закончился первый урок; Кадзу сидит рядом со мной.
Он спрашивает с таким же озадаченным видом, что и у меня:
«Дайя, ты что, знаком с ней?»
«Да нет».
Причиной моего удивления было, разумеется, не то, что она разорвала наше с ней давнее партнерство. Просто Отонаси была для меня совершенно незнакомым человеком – ведь мои воспоминания в «Комнате отмены» не сохранялись. Это ее прощание выглядело совершенно неуместным.
Как ни странно, Отонаси такое мое отношение, похоже, задело. Она уже должна была бы привыкнуть, повторив один день столько раз, что приводит в замешательство всех окружающих, но все равно она не в силах просто не замечать этого.
…Почему?
Точно не знаю, но могу предположить. Отонаси совершенно одна в этом мире, но, объединившись со мной, она нашла того, с кем можно поговорить о том, каково это – повторять один и тот же день снова и снова. Впервые с того времени, как она проникла в «Комнату отмены», она освободилась от одиночества.
А теперь она снова одна.
Вечно одна в вечно повторяющемся мире.
Если я прав… то все ясно как день: она просто-напросто одинока.
1635 «новых школ» не выбили из нее эту наивность.
Ничего не говоря про «шкатулку», Отонаси продолжает:
«Когда 1635 повтор закончится, ты все равно все забудешь. И, скорее всего, ты не сможешь последовать моему совету. Так что все, что я скажу, нужно лишь для моего самоудовлетворения, ни для чего больше. И все равно позволь сказать».
Не обращая внимания на мое нарастающее обалдение, она произносит:
«Не пользуйся "шкатулкой". Никогда».
Предостережение, которого нынешний я не помню.
«Если ты получишь "шкатулку", ты обязательно попытаешься загадать невозможное "желание". Ты будешь гнаться за идеалом, с которым тебе не справиться, – как я сейчас».
Но чего она пыталась достичь этими словами?
Нечего и говорить, что ее предостережение само по себе абсолютно бесполезно; как она и предсказала, я его начисто забыл и в итоге воспользовался «шкатулкой». Можно подумать, что она с собой разговаривает.
Аа, понятно.
Она действительноразговаривала сама с собой. Отонаси просто-напросто облекала в слова свою историю. Она пыталась выкинуть из головы свои проблемы, выплеснув свое раздражение, которым ей было не с кем поделиться, в пустоту того мира.
Так слаба она была тогда.
«Я знаю, к чему приведет такое "желание". Оно приведет…»
И описала она, по сути, свой собственный финал.
«…к краху».
Грустное признание.
Признание, которое, предположительно, должно было достичь моего сердца.
«…Э? Что за хрень ты тут несешь?»
Но я-на-экране не вспомнил внезапно проведенное с ней вместе время и не ответил ей словами утешения.
Чуда не произошло.
Мы с ней вдвоем не смогли совершить чудо.
Я-на-экране презрительно усмехается незнакомой девчонке, несущей бред, и уходит вместе с Кадзу.
Отонаси остается в классе.
Она стоит столбом в облаке любопытных перешептываний одноклассников.
Отонаси стискивает зубы и сжимает кулаки, после чего продолжает свой монолог, обращая его к пустому месту, где я только что сидел.
«Но что я буду делать, если ты узнаешь про "шкатулки" и все равно возьмешь одну из них? Я не отберу ее у тебя. Я буду сражаться с любым другим "владельцем", но с тобой, скорее всего, не буду».
Не будет со мной сражаться?
О чем это она? Полный –
– …
Нет, погодите-ка. Вообще-то Отонаси действительно ничего мне не сделала с тех самых пор, как я вернулся в школу, вооруженный «Тенью греха и возмездием».
Эй, только не говорите мне, что?..
Мне вдруг пришла в голову некая возможность.
Я всегда думал, что она не нападала на меня либо потому, что ее обманывал Кадзу, либо потому, что она ему подыгрывала, хотя видела его ложь. В обоих случаях, в общем, бездействовала она из-за Кадзу.
Но если она-на-экране сказала правду – значит ли это, что она сама толком не знает, что делать с моей «шкатулкой»?
«Может, я снова с тобой вступлю в союз… нет, это исключено. Я не буду с тобой сотрудничать. Вообще никак не хочу вмешиваться. Наши с тобой цели случайно оказались близкими. Мы и не должны были становиться партнерами. Да, на самом деле мы…»