— Пожалуйста… Уйдите… Оставьте меня. Мне надо одеться, — голос все-таки предательски дрогнул, отражая испуг. Внутри что-то выло от осознания, что Чёрный Предводитель, наконец, обратил на меня внимание, в то время как раньше я все время умудрялась избегать его. Паук тревоги оплёл мое горло, стало нечем дышать в ожидании, что мужская фигура сейчас приблизится. А потом, потом… Его взгляд был далёк от безобидного. Казалось, прямо сейчас он сломает меня голыми руками, просто разломит как куклу, чтобы посмотреть механизм внутри.
Или направит на меня тот самый взгляд, от которого я упаду в резком спазме, не в силах подняться, сделать вздох… Я не удивлюсь, если глаза, полные сухого песка, с холодным любопытством будут разглядывать мою агонию под водой. Казнить или помиловать? С ужасающей реальностью, я осознала, о чем был этот взгляд.
Я отвернулась и тело невольно дернулось в жалком всхлипывании. Если не тогда, на Катарии, где я чудом осталась жива под прицелом силового меча, то почему бы не сейчас? Мне никто не гарантировал неприкосновенность, да что там, со мной даже никто не говорил… Счастливая отсрочка — чистый фактор случайности, давший мне возможность слегка прикоснуться к чужой цивилизации. Мое место — быть никем, чтобы я не хотела себе придумать во время любопытных бесед с Эндо.
Сзади послышалось шуршание и я до предела напряглась, буквально застыв и одеревенев всеми мышцами, даже дыхание стало совсем поверхностным и быстрым, в ушах громким гонгом забилось сердце, направляя переполненную адреналином кровь. Но… ничего не произошло. Раздался лёгкий щелчок, я резко повернула голову, чтобы увидеть, что пространство позади меня пустое. Дальтериец сделал так, как я просила — ушёл. Волна звучного рыдания от пережитого страха буквально затопила меня с головой. Я стояла, все так же не в силах пошевелиться, сотрясаясь всем тело и не сдерживая всхлипывания. Стало ясно, что я безумно, невероятно хочу жить…
***
Тревожный сигнал комнатного робота навязчиво бикнул внутри шлема. В другой раз я, возможно, не обратил бы на это внимания. Но сейчас в комнате была чужая… Холодок волнения неприятно пробрался под кожу. Что могло случится там? Сам факт того, что мне это важно, раздражал и заставлял невольно сжимать кулаки в каеновых сверхпрочных перчатках, отчего те готовы были лопнуть.
Быстрым шагом дошёл до двери и, не мешкая, ворвался в пространство. Сигнал поступил не от моего робота, а от несуразного блестящего шара, что так бесцеремонно возник в моем пространстве. Возможно, это недоразумение, связанное с чужеродным заданием команд роботу. Тогда, это нужно будет прекратить немедленно. Нарушение моей жизни, связанное с появлением чужой, уже достигло мыслимого предела и готово было взорваться чрезмерно решительными действиями. Я взлетел наверх, и, не обнаружив ничего странного, резко распахнул дверь влажной комнаты.
Первое мгновение принесло ощущение непривычного, странного, запредельного, словно сквозь окно вдруг залетел метеорит и стал как ни в чем не бывало кружить по комнате. Кружить… Взгляд немедленно уперся в стеклянный аквариум. Картина полностью нереальная, словно выдернутая цепкими клещами из мира снов, мигом заполнила мой разум, сковала не хуже цепей из прочного эдельберта ощущения. Я, словно в оцепенении, уставился на тонкую и абсолютно лишенную каких-либо одеяний и защит фигуру, плавно скользящую внутри толщи воды. Волосы белым каскадом, россыпью сверхярких лучей, закружились немыслимым вихрем внутри прозрачного шара. Истонченное хрупкое, ломкое, тело, сейчас совершенно непохожее на человеческое, будто было создано для воды, гибкой змеей сворачивалось и изгибалось внутри аквариума.
Да… теперь я точно понял его предназначение. Аквариум… с потусторонней инопланетной рыбой. На секунду кольнуло ощущение чего-то неимоверное знакомого, близкого, сотканного далекими детскими воспоминаниями. Те совершенно непредвзятые, незагрязненные темнотой равнодушного космоса и ещё более бездушными поступками разумной жизни, живые и тёплые ощущения, когда сестра купалась в летних прибрежных водах Катарии и весело размахивая руками, пыталась отправить в мою сторону мириады брызг. Клянусь сингулярностью, подобие улыбки впервые за долгое время исказило мои испещрённые микроразрядами губы.
Лицо с закрытыми глазами, выражающее абсолютное спокойствие, вдруг приблизилось к прозрачному стеклу, и я смог подробнее рассмотреть его черты. Довольно правильные, если не считать немного вздернутого любопытного носа… Белые волосы густой пеной заволокли водное пространство вокруг. Перед глазами вдруг резким всполохом снова предстал он… завоеватель, с выбеленными в снег волосами… Я словно забыл, что теперь завоеватель я сам. Волна неуемной ярости кольнула внутри, полыхнула ярким пламенем, на миг застлав зрение. И в этот момент чужая, словно почувствовав что-то, резко распахнула глаза прямо под водой. Хотя моя ярость, если я перестану её контролировать, может и не такое сотворить. Вполне было бы уместно заставить оцепенеть девчонку, с удовольствием наблюдая, как она судорожно пытается сделать вдох, будучи погружённой в воду. Но мне почему-то не хотелось. Слишком простая смерть для той, кто как-то связана с белобрысым завоевателем. В том, что они связаны, я был уверен на уровне глубокого чутья, да и внешне слишком непростое совпадение, слишком видное…
Девчонка между тем захлебнулась по собственной воле. Выскочив из воды, она стала громко откашливаться, нелепо барахтаясь в брызгах. Мой же взгляд оказался прикован к тому, к чему стремится мужской взгляд совершенно интуитивно. Тому, что в женщинах мне было доступно всегда, но слишком быстро приедалось. В ней же было… нечто другое. То ли тончайшая белая кожа, за которой бессовестно проступали синие прожилки вен. Казалось, достаточно лишь прикоснуться пальцем, как она немедленно надорвется, явив на свет такие сладкие капли крови… То ли чуть заметная полоска, убегающая вниз меж сцепленных бедер так, что хотелось разорвать это сжатие, проследив взглядом дальше. Вскрыть, распотрошить то, что скрывало за чересчур хрупкой слабой оболочкой. То ли слишком испуганные глаза, страх в которых приносил неосознанное удовольствие. Нет, страх я видел и раньше. Всегда. Как помню себя после того дня… когда я стал собой. Здесь страх был смешан с чем-то еще, что хотелось неумолимо сломать, растоптать, уничтожить, раскрыть иллюзию жизни, за которой необратимо скрывается нечто приземленное, отвратительное, мертвое. Разрушенное, притворившееся живым, настоящим. То, что все пытаются скрыть. Спрятать за совершенно невинным выражением испуганного лица. Невольно я сделал шаг вперёд, чувствую ярость, смешанную с другим сильным чувством, горячившим кровь. Девчонка взвизгнула, ощутив мой оценивающий взгляд и резко повернулась спиной, позволяя мне изучить ещё и слишком прямую напряженную спину, переходящие в округлости, которые… Я шумно вздохнул. Подумаю об этом позже.
Просьба покинуть комнату прозвучала надрывно, со скрытым отчаянием, от которого внутри меня разлилось сладкое удовлетворение. Хотелось подойти совсем близко, расцепить мокрые сжатые руки, вывернуть пытающееся спрятаться тело, наизнанку. Но что-то остановило меня. В этот момент я понял, что не смогу вполне хорошо управлять своими порывами, и готов немедленно сорваться. Это понимание немного отрезвило меня, я громко выдохнул и, чеканя шаг, резко покинул просторную влажную комнату, давя в себе желание, грозящее превратить меня в безудержную машину, действующую резко и необратимо.
Глава 10
Как только Зэлдар покинул комнату, я порывисто отдышалась. Он все-таки не подошёл. Это радовало, и сковавшее меня напряжение мигом схлынуло, словно вода, и так же резко посыпались слезы из глаз. Я больше не сдерживала себя, заходясь в громких и совершенно неподобающих взрослому человеку рыданиях. Было все равно. Ноги вновь плохо держали и с дрожью в коленях я вылезла из прозрачного шара, опустилась на пол. Это было настолько странно, я не могла удержать себя от рвущихся из груди конвульсий. Даже в тот раз, перед лицом смерти, я чувствовала себя уверенней. А тут… наконец, нервы сдали окончательно, превращая меня в раскисшего слизняка.