— У-у-у!.. — взревела я и притопнула ногой. — Астероид тебя дери! Эндо, я вовсе не хотела сказать, что ты глупый! Ты вовсе даже не плохо соображаешь…
— Человек не должен испытывать эмоций по поводу технического оснащения обслуживающего робота, — продолжил вредничать Эндо, чтоб его анигилляция пробрала!
— Ладно-ладно! — примиряюще подняла я руки вверх. Я, конечно, могу попробовать сама открыть дверь. Но на это потребуется время. И силы. Много сил. Учитывая, что в последние дни я хорошо справлялась лишь с ключами главного дальтерийца. А вот если шифровал солдат с обычными человеческими эмоциями… Дело может затянуться. — Ты умный Эндо. Умный! Понял? Прости. Прости — обычно говорят в таких случаях…
Несколько секунд висела тишина. Эндо покачивался в воздухе, рассеивая вокруг мириады солнечных зайчиков от отражающихся в чешуйках двух звезд. Оценивал, как низко я пала, прося прощения у кремниевого мозга. Потом, видимо, вынес положительный вердикт, бесшумно приблизился к дверям. Раздался слабый писк и створка отъехала в сторону. Эндо гордо вплыл внутрь просторного светлого пространства, а мне оставалось лишь посеменить следом.
— Это ж надо… — выругалась я чуть слышно.
Уже в следующую секунду я с интересом оглядывалась вокруг. Около входа дежурили два солдата. Скользнув по мне взглядом, они промолчали. Ну и замечательно, думала я. Значит, распоряжений в отношении меня не поступало, либо они просто не видят во мне никакой угрозы. Конечно, что может сделать хрупкая девушка против сотен вооруженных солдат?.. Конечно, если не знать, что она имитатор…
Увиденное впереди заставило меня напрячься. Два громадных экрана, занимающие большую часть стены напротив, транслировали группы солдат, занимающихся военными приготовлениями. Внизу экранов копошились другие дальтерийцы, ожесточенно обсуждая увиденное. В зале регулярно раздавались громкие окрики, исходящие от командного состава с синими отличительными знаками на груди.
Я внимательно всмотрелась в экраны. То, что на них творилось, мне решительно не нравилось. И если правый демонстрировал собранный, организованный строй солдат, напряженно настраивающих импульсные пушки, то на левом вовсю кипел хаос из разъяренных солдат, мечущихся по открытой площадке под прицелом кайонных разрядов. Некоторые с криком падали вниз, и хорошо, если на площадку, другие же просто срывались в пропасть. В ответ бунтующие мужчины направляли силовые импульсы, обладающие мощным поражающим эффектом. На правом экране случилась трагедия, когда подобный импульс угодил в центр скопления солдат и скрюченные, искореженные и словно сожженные огнем черные тела образовали темную прогалину в середине дружного строя.
Я прикрыла рот, сдерживая крик. Крикнул кто-то другой, видимо, старший тарантор, отдавая корректирующий приказ. Внутри словно тоже взорвался снаряд, выжигающий чувства, скручивающий внутренности, грозящий вывернуть наизнанку, опалить тело… я почти наяву ощутила запах паленой кожи. Опасность профессии имитатора в том, что сопереживая, ты волей-неволей эмоционально приближаешься к наблюдаемому объекту. Берешь часть эмоций на себя… Хотя даже обычному человеку такое наблюдать крайне тяжело. Но глядя на изувеченных солдат, я словно сама становилась одним из этих тел, я горела и сгорала в сверхсильных разрядах, меня разрывало изнутри так, словно я стремилась познать смерть. Бр-р… я тряхнула головой. Никто не обещал, что будет легко. Но… после моей сытой, спокойной, цивилизованной жизни хаос войны наблюдать было невыносимо. Здесь гибель людей, по сути, мало отличающихся от нас, была привычным явлением. И все же, что-то заставило меня насторожиться, как будто незримая тень ускользала от моего сознания. Насылала на него такой же желтый туман, красивый и ядовитый одновременно. Приступ внезапной тошноты заставил меня быстро дышать, я прикрыла глаза, не в силах наблюдать муки людей на гигантских экранах.
— Пойдем, Эндо. Не стоит нам здесь находиться. — Голос мой слегка дрожал, я была как никогда серьезна. Ну и зачем я только сунулась, слышала же про восстание. — Аля, Аля… не доведет тебя до добра любопытный нос. Не доведет… — причитала я тихо сама с собой. — Ты не на курорте, забудь все что было. Теперь — только жестокий мир, в котором задача выжить не кажется столь банальной…
Эндо, как ни странно, не стал вмешиваться с начитками и тихо плыл рядом. Казалось, наше общее настроение погрузилось в непроходящее уныние, так мы и дошли до корабля.
Глава 11
Неповиновение… Слово одновременное горькое, тягостное и… сладкое. Как убрать лишнюю рябь на гладкой воде. Очередной раз слегка размяться, ощутить свою силу, убедиться, что ты как всегда впереди. Я никогда не размышлял долго, что делать с непокорными. Быстрая, едва ощутимая смерть, моментально убирающая проблему, как досадный мусор… либо показательная казнь, обучающая правильному поведению и образу мыслей остальных. Вот, в чем обычно мой выбор… Я никогда не боялся, иногда мне кажется, что я лишён способности испытывать страх. Я знал, возникни проблема, решение будет быстрым и неотвратимым, не позволяющим мне долго думать или сожалеть о тех, кто вероломно предал меня.
Но… не в этот раз. Голова нещадно раскалывалась с момента приземления на Антинорию. Внутри стучало так, словно под черепной коробкой решили поработать одновременно сотня пробивных молотков. Это монотонное постукивание, переходящее в невыносимое протяжное жужжание медленно, но верно сводило меня с ума. Что-то не так было с этим регионом, что-то не встраивалось в стройную модель… Многочисленные казни не имели желаемого эффекта, стычки и противостояние солдат нарастало с новой силой.
Меня нелегко довести до гнева, но в тот раз даже я сорвался, буквально требуя у зачинщика объяснение, терзая его голыми руками, разрывая броню и все, что под ней, но так ничего и не добился. Возникла предательская мысль закрыть к ашерам пограничную Антинорию и перенести легионы в другой регион. Но нет. Именно Антинория являлась краеугольным и крайне значимым пунктом на границе с безликими южерами, территории которых я рассчитывал присоединить в ближайшее время.
Невозможность осуществить планы выливалась в глухое раздражение. Вот и сейчас таранторы донесли, что столкновение с восставшим легионом привело к значительным потерям с двух сторон. Ашер! Именно сейчас, когда мне так важна численность армии вплоть до единого солдата. От плохих новостей боль в голове лишь усилилась, наваливаясь тугим тяжёлым комком. Если так пойдёт и дальше, то следующая показательная казнь будет осуществлена с особой жестокостью. Такой, что ни единой мысли не осталось отступить даже на шаг. Что, как не липкий, проникающий под кожу страх, переходящий в настоящий замораживающий кровь ужас перед грозящим наказанием, способно остановить попытки перечить мне?
Я резко вошёл в комнату с намерением уединиться и привести в порядок налившиеся глухой яростью чувства. Мимолетное движение слева заставило меня замереть почти неосознанно. Невыносимое дребезжание в голове как раз достигло апогея, но в этом месте пространства неожиданно стихло. Я быстро повернулся и столкнулся с настороженным взглядом чужой. Она дернулась, а в светлых глаз вмиг разлился испуг, грозящий перейти в необратимую панику. Я не совершил ни единого движения, но она вздрогнула второй раз, словно пытаясь сбежать в сторону и выдавая все свои мысли разом. Хватило ума не побежать, но у меня внутри уже разгоралось приторное удовольствие от созерцания столь неподдельного испуга. Хотелось углубить эти переживания ещё, довести до последней грани отчаяния. Увидеть снова, как голубые глаза отпускают жизнь как тогда, в снегу…
Головная боль между тем затухала и уступила место набегающей тяжелой волне, рвущейся из глубин нутра. Пока я мог её сдержать, но острые иглы начинали нещадно колоть изнутри, рождая давящее движение внизу. Возможно, мне даже больше хотелось снова увидеть её в аквариуме, неприкрыто парящую в водной толще. Что ж… пришёл твой черёд, чужая. И если мне не удалось сегодня сорвать злость на солдатах, то эту дыру, эту брешь, приводящую к глухому раздражению, заполнит она. Неважно, каким образом, но сейчас я получу то, что утолит незримую жажду, увлажнив горячий зной, безжалостно иссушающий мое тело.