Все спокойно. Фил оттолкнул Мика, и они вернулись к стойке продолжать свой поиск.
— Что ты гремишь, болван! Хочешь, чтобы весь квартал узнал, что мы здесь?!
— Я не виноват. Я же не знал, как она устроена.
Заглянул в ящик кассы, порылся в глубине.
— Пусто.
Открыв дверцу нижней полки, Фил посмотрел на Мика.
— А ты рассчитывал, что тебя ждет здесь тысяча фунтов стерлингов в потрепанных купюрах? Деньги спрятаны в сейфе в кабинете секретаря.
— Как их оттуда достать? Сейф нам не взломать.
— Понятно, не взломать, сонная тетеря. Да и незачем. Помоги-ка мне лучше.
Он достал блок сигарет с полки и положил на стойку. Потом вытащил из кармана плаща полиэтиленовый мешок и начал кидать в него блоки сигарет, а Мик держал мешок. Бросив последний блок, он сказал:
— Выручим за это пару монет.
— Пошли!
Они поднялись. Мик вышел из-за стойки, Фил, закинув мешок на стойку, остановился, ухмыляясь, возле пивных насосов.
— Хочешь выпить, Мик?
Мик повернулся. Он был уже посреди комнаты.
— Ты чего?
— Можем пропустить по кружечке, раз уж мы здесь. От такой работенки в горле пересохло.
Мик двинулся к выходу. Пусть пересохло, но не настолько же.
— Сматываться поскорее надо, балда.
Фил нащупал ручку насоса и нажал.
— Успеется. Тебе какого?
Он взял с полки две кружки, перевернул их. Мик мечтал только об одном — поскорее убраться, но он знал: уйдет один — не только не увидит своей доли, еще и трусом прослывет. Выбора не было. Мик вернулся к бару.
— Ладно, налей кружечку.
Фил налил две кружки. Насос в подвале жужжал, как бормашина. Мик вытер рукой в носке пот со лба, отхлебнул пива.
— Черт побери, что это за пиво?!
Фил отхлебнул из своей кружки, пытаясь понять, чем недоволен Мик.
— Пей. Пиво бесплатное. Чего тебе еще?
Они пили в темноте, мешок с сигаретами лежал рядом на прилавке. Всякий раз когда Мик подносил кружку ко рту, он задерживал дыхание: от вонючих носков пиво не становилось вкуснее.
В следующую субботу Мик и Фил шли по Краун-стрит с туго набитыми сумками. Народу на улице была тьма, и приятели двигались осторожно, опасаясь, как бы кто не налетел на них и не разворошил газеты, прикрывающие товар в сумках. Эти парни, продиравшиеся сквозь толпу со своей ношей, напоминали сейчас почтительных сыновей, которых мамаши послали в город за продуктами на всю неделю.
Мик сменил руку, сжал и разжал кулак, разгоняя кровь.
— Думаешь, мы застанем его?
— В субботу днем? А как же! Если его нет, значит, он либо концы отдал, либо снова в тюряге.
— А он тебя знает?
— Конечно. Это он достал нам с отцом билеты на финальный матч.
В витрине конторы, где делали ставки, красовались фотографии двух прославленных скаковых лошадей, а между ними — карикатура на знаменитого жокея. Голова была настолько больше туловища, что он казался не просто карликом, а немыслимым уродцем. Фил толкнул дверь, и они вошли. В конторе было битком набито. Скачки в самом разгаре, игроки, собравшись у радиоприемника, слушали комментарий. Фил огляделся и кивком указал на мужчину в пальто из верблюжьей шерсти и в коричневой фетровой шляпе.
— Вон он! — прошептал он, наклонясь к самому уху Мика. Они стали дожидаться, когда кончится забег. Протопать через весь зал во время забега — все равно что выйти из церкви во время службы.
Диктор объявил результат, и билетики дождем посыпались на пол; он был так густо усыпан бумажными клочками, что ребята, пробираясь к мужчине в коричневой шляпе, оставляли за собой глубокий след.
— Здравствуйте, мистер Стрэттон.
Мужчина оторвался от газеты, не выразив ни малейшего удивления.
— Привет, Фил, как жизнь?
— Спасибо, нормально.
— Как отец? Сто лет его не видел.
— Вроде нормально.
— Работает? — И, не дожидаясь ответа, продолжал: — Небось не работает, коли нужда не прижала. Не представляю, как он выкручивается. Другого такого человека я не знаю: каждый вечер выходит из дому без гроша в кармане, а возвращается под газом.
Он сдвинул карандашом шляпу на затылок и покачал головой, восхищаясь изобретательностью отца Фила. Волосы у него были недавно пострижены, но сальное пятно сбоку свидетельствовало о том, что эта шляпа прикрывала довольно длинные патлы.
— Чем могу быть полезен, Фил?
Фил придвинулся поближе.
— Курево есть на продажу.
Он пнул коленкой сумку.
— Сколько?
— Десять тысяч.
Наступила короткая пауза — Стрэттон слушал сообщение о скачках в 2.45 в Лисестере. Когда забег кончился, он отметил галочкой победителя у себя в газете; он заранее обвел его в списке карандашом.
— Так-то лучше. А то дела у нас совсем не клеились, думал, снова придется матушку побираться на улицу посылать. И вот, пожалуйста. — Он решительно провел пальцем по сгибам газеты, словно подчеркивая значение своих слов. — Я должен взять выигрыш на следующем забеге. — И, ведя карандашом вдоль списка лошадей, прибавил: — Даю за них сто пятьдесят фунтов стерлингов.
И поскольку он говорил это, не поднимая головы, получалось, что он имеет в виду претендентов на призовые места, а не сигареты. Мик и Фил переглянулись и быстро стали подсчитывать в уме.
— Но ведь это меньше, чем полцены, — сказал Мик.
— Маловато, мистер Стрэттон, — подхватил Фил.
Стрэттон сделал свой выбор в забеге в 3.30 и посмотрел на Фила.
— Слушай, Фил, не устраивает тебя цена — тащи их еще куда-нибудь. Сами знаете, цены скачут, кое-где сигареты продают со скидкой, так что овчинка выделки не стоит.
Он посмотрел на их сумки и покачал головой:
— Не будь твой отец моим приятелем, я бы послал тебя куда подальше.
Он еще раз примял газету и махнул ею в сторону двери. Казалось, он хотел убить муху. Мик с Филом снова переглянулись, а Стрэттон вернулся к своему занятию, будто их тут и не было.
Фил возмущенно пожал плечами и, выругавшись, опустил сумку на пол.
— Ладно, по рукам.
Мик опустил свою сумку, а Стрэттон, расстегнув плащ, полез в карман. В своей клетчатой тройке он сразу превратился из букмекера в профессионального игрока. Он отвернулся к стене и отсчитал несколько купюр из пачки, которая, казалось, ничуть не стала тоньше после того, как уменьшилась на сто семьдесят пять фунтов. Он сунул деньги Филу и застегнул пальто.
— Спасибо, мистер Стрэттон.
— Давай-давай, Фил. Нигде выгоднее не продашь, поверь мне.
Ребята повернулись и двинулись к выходу, прокладывая новую борозду на все уплотняющемся ковре билетиков. Но Стрэттон остановил их и показал на сумки.
— А как же товар? Вы что, решили меня в придачу грыжей наградить? Держите… — Он достал из кармана пальто связку ключей и, отделив один, отдал связку Филу. — Идите положите сумки в машину. За домом белый «ягуар». Все положите в багажник, а ключи принесете назад.
Ребята забрали сумки.
— И смотри, Фил, машину запри. Здесь приходится ухо востро держать.
Они поделили деньги у входа в обшарпанный кинотеатрик в переулке. Фил протянул Мику двадцатифунтовую купюру.
— Тьфу ты! Даже не знал, что такие бывают.
Мик взял купюру обеими руками и стал внимательно разглядывать, будто это был предъявленный ему счет.
— Слишком хороша, аж тратить жалко. Повешу, пожалуй, в рамке над кроватью.
Фил дал ему еще бумажку в десять фунтов.
— Что толку. На следующий год она будет все равно что пять фунтов, видишь, как фунт падает.
— Знаю, да хоть бы запомнить, какие они. Может, мне двадцатифунтовую бумажку больше ни разу в жизни увидеть не доведется.