Мистер Лодж вернулся в гостиную с неестественно бодрым видом, будто он по дороге из кухни сменил амплуа.
— Погрейтесь-ка чайком. Такая холодрыга в доме, что и газ не спасает.
Мистер Лодж налил две кружки и склонился над малышом. Но едва он нагнулся, как Карен вскочила, словно стульчик Кевина был бревном под доскою-качалкой.
— Ну, как он тебе, Карен?
Она протянула кружку Мику и уселась рядом с ним, к своей она даже не притронулась.
— Он прелесть, по-моему. Очень хорошенький.
Мистер Лодж взял Кевина на руки, начал подбрасывать, а малыш вскрикивал от удовольствия. (Если бы отец подбрасывал его в квартире, какие нынче строят, Кевин расшиб бы себе голову о потолок.) Потом он встал у огня и, держа сына на руках, повернулся к Карен и Мику.
— Лучше давайте подумаем, что с вами делать. — Он говорил мягко и участливо, точно учитель, рассаживающий в классе новичков. — Тебе завтра на работу, не так ли, Мик? Не хватало еще, чтоб тебя уволили за прогул.
— Мне это не грозит. Я на пособии.
— И ты! У моего напарника парень тоже…
Мистер Лодж собирался пуститься в рассуждения по поводу безработицы среди молодежи, но Карен перебила его:
— Папа, а почему ты не сказал мне, что живешь не один? И что у тебя ребенок? В последний раз, когда ты приезжал ко мне, Кевин уже родился, а ты даже словечком не обмолвился.
Услышав этот вопрос, мистер Лодж лишился дара речи, он даже не замечал, что Кевин кусает ему ухо. Малыш несколько минут грыз его, пока отец, сморщившись от боли, не посадил сына на стульчик.
— Все не мог выбрать подходящего момента. Боялся снова тебя огорчить. Ты ведь и так настрадалась, когда мы с мамой расходились, и потом, я не знал, как ты примешь эту новость.
— Да уж легче бы было, если бы сам сказал, чем вот так неожиданно все узнать!
Мистер Лодж снова поискал в кармане сигарету, потом попросил закурить у Мика. Сигарет у Мика не было; тогда мистер Лодж насыпал три ложки сахарного песку в кружку Карен и утешился, глотнув сладкого чая.
— Наверно, ты права. Мне и в голову не приходило, что ты можешь приехать, понимаешь? Вот я и откладывал этот разговор…
Он сидел совсем убитый, и Мику стало неловко за него, он просто готов был сквозь землю провалиться. Карен казалось, что отец вот-вот заплачет.
— Ладно, пап, теперь это все уже неважно.
— Здесь тебе нельзя оставаться, поняла, дочка? У нас нет места. Такие дела.
— Знаю. Я поняла это, как только мы вчера сюда вошли.
— Подожди, переберемся куда-нибудь, устроимся, тогда и ты приедешь к нам в отпуск. И Мика возьмешь, если захочешь.
Мик радостно закивал, услышав приглашение. В его положении он вряд ли может рассчитывать на что-нибудь другое. Карен отвечала мрачной улыбкой на все отцовы попытки успокоить ее, но в конце концов его растерянность тронула ее, она встала и обняла отца.
— Ох, папа…
— Прости, дочка.
— Да ничего. Ты за меня не волнуйся, я ведь все понимаю.
Голова Карен склонилась на плечо отца, она затихла в его объятиях, а он ласково гладил дочь по спине. Как еще он мог ее утешить? Она ведь уже большая, не станешь же подбрасывать ее к потолку, как Кевина.
Вечером Мик высадил Карен у ее подъезда. Они договорились встретиться в восемь, и Мик поехал к себе.
Он оставил мотоцикл во дворе у входа в кухню и вошел в дом, снимая шлем и беззаботно напевая, будто вернулся с прогулки. Вся семья была в гостиной. Никто не проронил ни слова: сейчас, смекнул он, будет взбучка — вон как Джулия зыркнула на родителей и снова набросилась на яйцо всмятку, будто несколько дней не ела.
Мистер Уолш сложил газету и поднялся: ни дать ни взять оратор на митинге. Мик насторожился — отец нацелился в него газетой, будто пистолетом.
— И где же это ты, черт бы тебя побрал, пропадаешь?
Мик приготовился к попрекам, но у отца был очень уж воинственный вид. И чертыхается. Значит, жди беды.
— Был в Бристоле с Карен. Ты прочитал мою записку?
— Прочитал, а толку-то что?
Отец подошел к камину и выудил из кипы счетов и билетов на футбол, засунутых за часы, старый конверт. Мик написал записку на обороте конверта.
— «Поехал в Бристоль повидать отца Карен. Скоро вернусь»! — прокричал отец.
У Мика чуть было не вырвалось: «Ну и что тут такого?!» Но тут же он смекнул: лучше постараться умиротворить папашу.
— Да торопились мы. Не было времени писать подробнее.
— А мы места себе найти не могли, Мик.
Миссис Уолш сидела на диванчике, поставив чашку с чаем на подлокотник. Мик взглянул на часы. Почему она не на работе?
— Места найти не могли? А в чем дело?