— Как ты думаешь? Бристоль ведь не близкий край. Мы не знали, куда тебе позвонить, не знали, когда ты вернешься.
— Мать всю ночь глаз не сомкнула, понятно тебе? Я дал себе слово выпороть тебя, хоть ты уже и взрослый балбес.
Отец шагнул к нему; к счастью, Мик был у двери и между ними стоял стол.
— Ну что ты расшумелся? Я ведь вернулся! И вы знали, где я.
Он злился, что мать из-за него не пошла на работу. На кондитерской фабрике двести человек уволили, а когда составляют списки на увольнение, основной предлог — неявка на работу. Мало ему своих проблем, так еще из-за этого придется терзаться! Но он не посмел высказать все это вслух — отец стоял по ту сторону стола, бросал на него свирепые взгляды.
— Господи, ну есть у тебя голова на плечах или нет? Ехать без водительских прав. Без страховки. Без предупредительного знака «Учебный». Да еще с пассажиром! На шесть месяцев посадили бы, если бы попался.
— Но ведь не попался же!
— А где ты ночевал, Мик?
Мик повернулся к матери и увидел, что у нее дрожат руки, когда она берет чашку. Может, она заболела? Может, все-таки не из-за него она не пошла на работу?
— Мы переночевали у отца Карен. И вообще, с чего вы так переполошились? Можно подумать, меня месяц не было дома.
Ему никто не ответил, молчание затягивалось, и Мик испугался не на шутку. А вдруг им стало известно о краже и проданных сигаретах? Джулия допила чай и посмотрела на него.
— К тебе Алан заходил.
Она улыбнулась — ясно, визит Алана не имел никакого отношения к причине переполоха. Джулия просто так сказала, чтобы напряжение разрядить.
— Алан? А я и не знал, что он приехал. Что он сказал?
Но Джулия не успела ответить, отец снова принялся орать:
— Сидел бы на месте, а не шлялся, знал бы, что он сказал!
Он смял злосчастную записку Мика и поднял руку, будто собирался запустить этим комком в Мика. Но вместо этого метнул его в огонь. Языки пламени впились в бумагу, конверт распрямился, и мистер Уолш точно сбросил напряжение; плечи поникли, все тело обмякло; глядя в огонь, он медленно и отрешенно покачивал головой.
Он проследил, как конверт превратился в черный пепел, потом повернулся и стремительно вышел.
Спустя минуту-другую, когда стало ясно, что отец не вернется, Мик повернулся к матери:
— Что это с ним? Можно подумать, я убийство совершил или что-нибудь в этом роде.
Миссис Уолш покачала головой и снова поставила чашку с блюдцем на подлокотник.
— Не в том дело. Это вовсе не из-за тебя, Мик.
— А из-за чего?
— Просто ты подвернулся ему под горячую руку, вот он на тебе зло и срывает.
— Но почему? Что случилось?
Миссис Уолш изо всех сил крепилась, чтобы не заплакать.
— Сегодня утром ему сообщили. Его уволили.
Алан сделал глоток и протянул Мику с Карен другую фотографию. Они сидели в баре «Лошадь и жокей» — в том самом, с которого ребята начали свой прощальный вечер накануне отъезда Алана в Северную Ирландию.
— Вот это Боб, а это Пол. Ох и покуролесили мы с ними! Эти ребята тоже из наших мест. Мы почти все в один полк попали.
На фотографии Алан был еще с двумя солдатами, в полном обмундировании, с пистолетами, возле «лендровера». Карен внимательно разглядывала их мрачные, напряженные лица.
— Тебя и не отличишь в этой экипировке. Все в шлемах. Все на одно лицо.
— А как же без шлемов! Особенно когда в тебя кирпичи и бутылки швыряют. Это мы в патруле были. На Фолз-роуд, помню, вот было дело!
Мик внимательно изучал форму: тяжелые башмаки, куртки, шлемы.
— Какое дело?
— Мальчишки начали камнями швыряться. Мы стали их разгонять, а тут целая туча налетела.
— А вы что же?
— Послали группу захвата.
— А что это такое?
Невежество Мика возмутило Алана.
— Выбирают четверку, она бросается в самую гущу толпы и старается схватить зачинщика, а другие тем временем прикрывают эту четверку.
Карен придвинулась к Мику и взяла его под руку.
— Это же опасно!
— Конечно! В тебя все время камнями швыряют. А ты дубасишь своей дубинкой и мчишься что есть духу.
— Ну, и поймали вы его?
— Кого? — Казалось, вопрос Мика удивил Алана.
— Зачинщика.
Алан фыркнул.
— Не помню. Измордовали — и ладно. Кровь ему пустили да еще в казармах добавили. Хорошо мы тогда его разукрасили.
Он отхлебнул пива, от души отхлебнул — как-никак вспоминает о работе, с которой отлично справился. Потом он выбрал еще одну фотографию и показал им.
— Вот этого видите? — Он помолчал, выжидая, пока Мик и Карен возьмут фотографию и посмотрят на солдата, лежащего на койке. Под койкой по стойке «смирно» стояли башмаки, а рядом, словно подчеркивая свое иное назначение, валялись шлепанцы, которые парень только что сбросил. — Его звали Терри Френсис. — Алан снова умолк. — Он погиб.