Пустенье

– Герман Юрьевич, я так понимаю, что Центр должен вести информационное геополитическое противоборство на всех уровнях?

Селиванов кивнул.

– Безусловно. Деятельность Центра предусматривает комплекс мероприятий как по информационному воздействию, так и по информационному противодействию.

– А мне все же кажется, что мы должны копнуть несколько глубже, –Ратников откинулся на спинку кресла и оглядел собеседников, – мы должны определить для себя глубинную причину США к столь агрессивной информационной политике.

– По-моему, здесь как раз все ясно. Они стали заложниками своих имперских амбиций, – Селиванов налил себе минеральной воды и, слегка пригубив, поставил фужер рядом с клавиатурой «ноутбука». – Они вступили в фазу так называемой «инерции мирового господства», которая затягивает их подобно воронке все глубже и глубже на дно полного краха и разложения.

– Вы думаете, распад США неминуем? – Ратников заинтересованно посмотрел на директора информационной службы ГРУ.

– Для меня – да. Согласно моим предположениям, которые подтверждаются некоторыми объективными данными, распад США произойдет примерно уже в 2010 году.

– Почему именно па дата? – Ратников удивленно вскинул брови. Было видно, что беседа заинтересовала его и он пытается максимально разговорить сдержанного Селиванова.

– Это данные моих аналитических изысканий, но парадокс заключается в том, что они совпадают даже с изысканиями некоторых американских исследователей данной проблемы.

– Чем же вы все-таки мотивируете столь быстрый регресс?

– Как минимум тремя обстоятельствами. – Герман Юрьевич посмотрел на Мельникова, но тот тоже заинтересованно следил за ходом беседы и поэтому утвердительно кивнул, давая понять, что мнение эксперта разведуправления имеет значение для обсуждаемой ими темы. – Во-первых, очевидно теперь уже даже для самих американцев, что общество США находится на грани психологической катастрофы. Налицо полная психологическая деградация как молодого, так и старшего поколения. Причем имеет место тенденция геометрического роста регресса. Во-вторых, Америка попала в экономическую петлю внешнего и внутреннего долга. С каждым годом эта петля затягивается, и именно этим обусловлена геополитическая стратегия США, которая оправдывает свою агрессивную захватническую политику всевозможными причинами, которые при серьезном и взвешенном подходе не выдерживают никакой критики. В-третьих, стремление США к глобальному мировому господству уже сейчас встречает нарастающее сопротивление в мире. И вполне возможно, что, пытаясь оправдать свою политику поэтапного мирового захвата, американцы сымитируют какой-нибудь террористический акт, угрожающий национальным интересам Америки. Это и есть так называемая «инерция», когда они не могут поступить по-иному, но в то же время их действия повлекут за собой еще большее организованное противостояние их реальных и потенциальных жертв. Например, оппозицию объединенного мусульманского мира. Поэтому тому Америка приложит сейчас максимум усилий для того, чтобы изолировать Россию от возможных геополитических союзов. И именно поэтому именно сейчас нам так важно разработать Доктрину информационного взаимодействия и на основе этой стратегии приступить к выстраиванию отношений с нашими потенциальными геополитическими партнерами. Иначе мы обречены! «Инерция» США рано или поздно вынудит их к открытому противостоянию с Россией.

– Вы считаете, что наши отношения с Америкой бесперспективны в любом случае? – Ратников не сводил глаз с Селиванова, будто излагаемая тем информация перекликалась с какими-то его изысканиями.

– На мой взгляд, да! Исторически, геополитически, метаисторически, в конце концов, Россия и США будут извечными противниками.

Ратников удовлетворенно кивнул.

– Спасибо, Герман Юрьевич, именно это я и хотел услышать от вас. Уже сам факт того, что вы затронули метаисторию, говорит о том, что вы –интересный собеседник и мне будет интересно задать вам пару вопросов после нашего заседания.

– Господа, у нас еще будет масса времени поговорить друг с другом и в официальной, и в неофициальной обстановке. Давайте не будем отвлекаться и послушаем нашего уважаемого Игоря Борисовича. Насколько я знаю, у него тоже имеется свой, весьма нетривиальный взгляд на проблему интеграции информационного пространства Евразии.

Славин достал из портфеля крохотный лазерный диск и вставил его в CD-Room «ноутбука».

– Да, действительно, я создал программу возможной консолидации азиатской и европейской информационной инфраструктуры в Единое информационное сообщество при соблюдении интересов и более того, при ведущей роли в этом процессе России.

Селиванов удивленно присвистнул, а Ратников посмотрел на Мельникова, словно подтверждая обещанную тем интереснейшую встречу с интереснейшими людьми.

***
Барнаул
Уютные деревянные домики с красивыми резными калитками сменялись на полузаброшенные или совсем заброшенные лачуги, настороженно взирающие на прохожих черными глазницами выбитых окон. То здесь, то там хрипло завывали собаки, предупреждая о своем наличии и злобном нраве С некоторых двориков тянуло легким дымком.
Экспедиция двигалась по улицам клином, острый угол которого представлял Данилыч. Слева от него шли Ковров и Филатов, справа – Арамова и Санаев. Старик уверенно вел их вперед, словно дорога была ему знакома. С улиц они сворачивали в переулки, затем пересекали угрюмые проходные дворы и снова выходили на улочки, лишенные прохожих.
Первое время Ковров ориентировался на местности по освещенным куполам Покровского собора, но скоро и они исчезли, и Максим понял, что зашли они действительно далеко в старый город. Парадоксальным был тот факт, что Максим очень много времени бродил когда-то по этим стареньким улочкам, но сейчас он с изумлением смотрел на незнакомые очертания домов и странные названия, не слышанные им ни разу. Филатов был внешне спокоен и уверенно шагал по потрескавшемуся асфальту – он не был в старой части Барнаула ни разу и поэтому не замечал того, что поразило Коврова. Анна боязливо жалась к Санаеву, который настороженно оглядывался по сторонам.
Лучше всех чувствовал себя в этой компании, по всей видимости, только Данилыч. Он даже напевал что-то себе под нос, уводя за собой отважную четверку все дальше и дальше в незнакомый мир «Волчьей Реки». Внезапно он остановился. Следом за ним остановились все остальные. Прямо перед ними находился небольшой мостик через большую сточную канаву. С каждого берега мостик венчали основательные чугунные столбы. Данилыч обернулся, словно осматривая свой арьергард, и шагнул на деревянный настил. Остальные молча последовали вслед за ним. Сразу за мостиком возвышался старомодный металлический фонарь, лишенный осветительной ложи. Проходя мимо, Максим обратил внимание на выдавленную надпись на основании фонарного столба:
«ОФО. 1909».
Он хотел более подробно изучить исторический предмет, но Данилыч двигался дальше, не замедляя шага, и Анна, идущая последней, тихонько окликнула Коврова, тут же догнавшего группу.
На улице уже давно должна была сгуститься ночь, но вопреки всем временным законам небо по-прежнему было сумеречным, но не темным.
Внезапно Данилыч опять остановился и прислушался к окружающим звукам. Он словно ждал чего-то. Все остальные тоже стали оглядываться по сторонам.

Максим, внимательно смотревший на окружающие их дома и деревья, вдруг понял, что они уже были здесь сегодня, и причем не один раз. Данилыч словно водил их по кругу, приводя снова и снова на это место. Максим расфокусировал глаза и стал, не торопясь, изучать окружающий их город. Место было определенно незнакомым. Если не считать сегодняшнего дня, он не был здесь ни разу, хотя считал, что побывал во всех, даже самых отдаленных уголках старой части города. Но, несмотря на это, у него не было ощущения, что он находился в сновидении. Мир вокруг не был зыбким, текучим. Значит, основной «переход» еще впереди.
Внезапно из какого-то переулка подул ветер, подняв с асфальта пыль и мелкий мусор. Максим закрыл рукой лицо, уворачиваясь от песка, чтобы не запорошить глаза и уши. А когда он убрал руку в сторону, то увидел…