– Игорь Борисович, вы знаете, меня очень заинтересовал ваш проект, и все последние дни я был под впечатлением вашего выступления, – Ратников щурился от яркого солнца, проникающего под крышу беседки, – оно, мне кажется, в чем-то совпадает с теорией Германа Юрьевича.
– Не в чем-то, а практически полностью, – Селиванов улыбнулся и, достав из чехла солнцезащитные очки, надел их, создавая контраст со своей выбритой головой. – Просто нам необходимо относиться к этой проблеме предельно честно и более вдумчиво. Вот смотрите, Игорь Борисович в числе первых шагов своей программы предлагает формирование Единой Европейской интегрированной информационной сети, созданной на основе информационных сетей России и Германии. И это целиком совпадает с моей теорией «американской инерционности». Союза России и Германии в США боялись во все времена! Так же, как и боялись они союза России с Азиатским миром. А это – следующий этап программы господина Славина. Американец Гомер Ли сказал: «Последний час англосаксонской политики пробьет тогда, когда немцы, русские и японцы объединятся». А в начале прошлого века один из американских политиков, Брукс Адаме называл Германию, Францию и Россию враждебной Системой, с которой Штатам придется бороться за место империи, или, в противном случае, он считал, что эта Система задушит американскую империю. А Хальфорд Маккиндер считал, что особенную силу может иметь союз Германии, России и Китая. Фактически ничего не изменилось и в наши дни. И союз стран Континентального блока, о котором так хорошо рассказал нам Игорь Борисович, а это, в частности: Россия, Германия, Китай, Индия и Иран, угрожает, как никогда, претензиям империи США на мировое господство.
– Совершенно с вами согласен, коллега, – Ратников встал и подошел к окну беседки, из которого открывался чудесный ландшафт дикой природы, – но, по моему глубокому убеждению, создание Евразийского Континентального блока маловероятно. Представьте себе консолидацию интересов, например, Индии и Китая. Это просто нереально! И уж тем более претензии на координацию подобных проектов невозможны без нового подхода России к своей миссии планетарного масштаба. Для осуществления такого грандиозного шага нам необходима новая геополитическая Доктрина и новая пассионарная элита, которая оказалась бы способна реализовать эту Доктрину на уровне российского суперэтноса.
– М-м, секундочку, Сергей Владимирович, – Мельников продолжал управлять беседой, пытаясь свести все ее нюансы к единой, понятной для всех точке зрения. – Пассионарная элита, суперэтнос – это что-то из Гумилева?
– Будущее связано с прошлым самыми тесными связями, и для того чтобы анализировать современную ситуацию на геополитической арене, необходимо досконально прояснить себе историческую составляющую проблемы. Партия политической элиты, способная мыслить и тем более действовать в рамках подобных категорий, нам, безусловно, необходима. Так же, как необходимо четко сформулировать новую систему идеологических ценностей, которая бы способствовала возрождению величия России. Но здесь необходимы знания более глубокого уровня.
– О каких знаниях вы говорите? – Селиванов приподнял очки и посмотрел на Ратникова своими пронзительными серыми глазами.
– О знаниях, которым много сотен или даже тысяч лет.
– Вы владеете подобной информацией? – Селиванов расстегнул еще одну пуговицу на рубашке, потому что в беседке в отличие от апартаментов РИАБ не было кондиционеров, а солнце начинало обретать дневную силу.
– Я – лишь опосредованно. Но я намеревался представить вам человека, который смог бы более подробно изложить метаисторическую подоплеку той темы, которую мы все вместе затронули.
– Он должен подъехать через тридцать минут. Анатолий Михайлович, распорядитесь, чтобы его пропустили.
– Пейте, молодежь, пейте и не думайте ни о чем плохом. Все уже позади, – Данилыч сел на диван и подмигнул бледной и подавленной Анне. –Аннушка, успокойся, мы показали ему нашу силу. Он – не глупец и не самоубийца, чтобы соваться сюда снова. Завтра утром вы уедете, но, к сожалению, не в Барнаул. Теперь вам будет опасно там находиться. Придется уехать куда-нибудь на время, пока мы с Максимом не придумаем что-нибудь. Сева, вам есть, где пожить месяц-другой?
– Придумаем что-нибудь.
– Что вы намерены делать дальше? – Филатов прихлебывал горячий чай, одной рукой держа кружку, а другую опустив на пистолет, лежащий рядом на диване. Память упорно рисовала ему картинки минувшего вечера, где зедарк, раненный двумя пулями, ускользал от прицельных выстрелов.
– Еще пока не знаю, – Данилыч краем глаза посмотрел на Максима, который не произнес за все это время, прошедшее с момента нападения, ни единого слова. – Но теперь его будет гораздо легче найти.
– Он вернется в Барнаул?
– Без сомнения.
– Почему вы так решили? Ему будет проще получить там квалифицированную медицинскую помощь?
– Ему не нужна квалифицированная медицинская помощь. Поймите, он не принадлежит этому миру. Соответственно он будет лечить свои раны, используя для этого законы и помощь из иных миров.
– Он может получить эту помощь в Барнауле?
– Это, пожалуй, единственное место сейчас, где он может получить эту помощь.
– Данилыч, а он, вообще, один? Помнится, ты говорил, что в Барнаул когда-то приехала целая семья зедарков. Что тебе известно об остальных ее членах? И вообще, Данилыч, мне хотелось бы услышать, что связывает лично тебя и этого человека? Ведь он пришел сегодня за тобой. Не за Максом, а за тобой. А Макса он хотел убить, когда уже понял, что ничего у него сегодня путного не выгорает. Расскажи нам, мне кажется, мы имеем право знать это.
Старик встал и вышел в соседнюю комнату, затем вернулся, держа в руке курительную трубку и мешочек с табаком. Впервые за несколько дней он курил, и непонятно было, делает он это от нервного перенапряжения или по иной причине. Специальной зажигалкой он запалил сухой табак, и, затянувшись, выпустил огромный клуб голубовато-серого дымка, разошедшегося по комнате, оставляя за собой отчетливый залах вишни.
– Да, Виталик, ты молодец, внимательный. В Барнаул действительно приехал целый выводок этих жутких существ. Ты заблуждаешься, Виталий, называя его человеком. Поверь, в нем очень мало осталось человеческого. Так вот, как я уже вам рассказывал, семью возглавляла старая ведьма. Это была, а может, и до сих пор есть, женщина, если можно так выразиться, продавшая душу дьяволу в самом прямом смысле этого слова. Ее и готовили специально для этой цели – преследования тайшинов. Каким-то образом Ситаны забрали ее под землю и провели по всем кругам своего подземного ада, медленно, но неотвратимо меняя ее мировоззрение и навязывая ей философию, абсолютно не приемлемую для представителя человеческого рода. Последним, завершающим аспектом ее посвящения было совокупление с демоном.
– Инкубом? – Филатов удивленно вскинул брови. Данилыч усмехнулся:
– Можно сказать и так. Но этот демон тоже не был полностью существом преисподней. Это был наполовину человек. Гитанам было необходимо, чтобы в результате этого соития то, что осталось от людей в этих двух существах, смогло взаимодействовать.
– Она должна была забеременеть?
– Именно. Но не просто забеременеть. В результате этой связи должен быть родиться особенный зедарк, также ориентированный на личную неприязнь к тайшинам. И Гитаны подобрали в качестве будущего отца ребенка оборотня.