– Ты следи за ним, а то не успеешь и оглянуться, как будешь выполнять за него всю работу. Может, ты и здесь начнешь помогать? Ты любишь мыть окна? У нас много витражей, которые требуется перемыть, и нам пригодилась бы маленькая обезьянка, вроде тебя, чтобы лазать по лестницам. Что скажешь?
– Нетушки!
– Что ж, попробовать стоило. Сама я никогда больше и близко не подпущу свой зад к этой лестнице. В прошлый раз кто-то сфотографировал меня и поместил фото в газету. Никто не хочет смотреть, как монашка стоит на лестнице с болтающимся на ветру задом. Ты точно не хочешь помочь?
Ишмаэль хихикнул.
– Я надеюсь, в воскресенье ты придешь на мессу пораньше. Тогда ты сможешь поиграть с другими детьми из молодежной программы. Я думаю, тебе будет весело. Мы, разумеется, стараемся сильно не веселиться – все-таки, как-никак, мы баптисты, – но ты понимаешь, как оно происходит. Ну что, ты не против прийти и повеселиться с нами?
– Хорошо, – сказал Ишмаэль.
– Вот и умничка! – провозгласила она. – Твой дядя приносит нам козье молоко. Мы с сестрой Лурдес пьем его, потому что не хотим его огорчать. А тебя он заставлял его пить?
– Гадость!
– Противное, да? Будто жирафье. «Вот, сестра, я подоил вам жирафа. Попробуйте! Такая вкуснятина!» Но таков уж твой дядя, и именно потому мы любим его. И знаешь, в целом, козье молоко совсем не плохое. Оно даже начинает мне нравиться. Все лучше, чем пить ту двухпроцентную чепуху, которое сестра Лурдес приносит из гастронома. Божечки! Меня словно наказывают за мои грехи, а их, святые свидетели, было немало.
Ишмаэль смотрел на нее сияющими глазами. Сестра Асенсьон всегда производила на неподготовленных зрителей подобный эффект.
– В общем, приходи в молодежную группу. Они как раз ищут еще одного игрока для футбольной команды. Иши, ты любишь футбол?
– Я никогда в него не игрался, – признался он.
– О, там нет ничего сложного, – заверила она его. – Просто бегай, пинай мяч, кричи, вопи, снова бегай, пропотей хорошенько, и через два часа они решат, кто победил, а кто проиграл. А потом вы пойдете в кафе и выпьете по большущему шоколадному коктейлю, в чем, если хочешь знать мое мнение, и есть суть игры. Я права?
Он улыбнулся.
– Есть какие-нибудь новости, Хен? – спросила сестра, повернувшись ко мне.
– Нет, – тихо ответил я.
– Видимо, нам остается только молиться. Вы как, уже обустроились?
– У нас все нормально.
– С детьми бывает непросто, но я не сомневаюсь, ты справишься.
– Вообще, я до смерти перепуган.
– Почему это?
– Я ничего не смыслю в том, как их надо воспитывать.
– Что там смыслить? Корми и пои их, и ставь раз в неделю под душ. И желательно не теряй – я слышала, это важно. Полиция подобные вещи не одобряет.
– Интересно, что об этом скажет мисс Стелла.
Сестра Асенсьон огорченно поджала губы. Что поделаешь – казалось, говорила она.
Мисс Стелла Кросс, муж которой одно время работал в муниципалитете, недавно спросила приходской совет, нормально ли, по их мнению, то, что «практикующий гомосексуалист» не только вопреки всем церковным законам получает в их церкви причастие, но вдобавок играет на гитаре во время мессы. Поскольку она была президентом совета, отмахнуться от ее вопросов было нельзя.
Отец Гуэрра пообещал «разобраться».
– Что поделаешь, – сказала сестра Асенсьон.
– Мне лучше пойти настраиваться.
Глава 28
Спой новую песню
Пока я вместе с Анной и Келли стоял перед микрофонами, Ишмаэль взирал на меня с каким-то благоговением на лице. Он так увлеченно смотрел на нас, что вряд ли уделял много внимания самой мессе.
Он напомнил мне меня самого в детстве, когда я точно так же глазел на хор, на гитаристов, на органиста и пианиста, завороженный воспроизведением музыки. Она казалась мне чем-то величественным и прекрасным – чем-то мистическим, таинственным, удивительным. Мою первую гитару папа подарил мне в семь лет, и потом я провел не одно и не два воскресенья на переднем крыльце Дона Уилка, когда приходил к нему учиться играть.
Пока мы стояли на коленях во время молитвы, я спросил Ишмаэля, принимал ли он Первое Причастие.
– Что такое «перчастие»? – спросил он.
– Твоя мама что, никогда не брала тебя в церковь?
Он помотал головой.
– Когда мы пойдем причащаться, просто приложи руки к груди. Так священник поймет, что тебя надо благословить.
– Хорошо.
Когда пришло время идти к алтарю за причастием, отец Гуэрра, увидев рядом со мной Ишмаэля, бросил на меня какой-то подозрительный взгляд.
Глава 29
Микробы
На дорожку, озарив светом фар наши окна, свернула машина, и Шарла залаяла.
– Это, наверное, Ларри, – сказал Сэм. Ларри был одним из его младших братьев.
Мы смотрели «Остров Гиллигана». Недавно Сэм купил цифровую антенну, которая ловила в том числе и канал со старыми сериалами. У нас не было ни кабельного, ни «Нетфликса». Мы с Сэмом довольно бережно относились к деньгам и не тратили их на вещи, за которые не могли заплатить. Сэм всегда мог обратиться за деньгами к родителям, но ему не давала гордость. У меня же не было за душой и ночного горшка, хотя имелось несколько окон, откуда я мог выплеснуть его содержимое.
Я был счастлив видеть, что Гиллиган и его банда полностью захватили внимание Ишмаэля, и он отвлекся от мучительных мыслей о матери. Он свернулся калачиком на диване рядом со мной, используя мое бедро как подушку.
Влетев в дом, Ларри сразу направился к раковине, где тщательно вымыл руки, после чего со стыдливой улыбкой на лице вернулся в гостиную.
– Микробы? – спросил я.
– После руля, – пожал он плечами. – На этой неделе не было времени вымыть пикап изнутри. Такая мерзость! У вас нет влажных салфеток?
Ларри всерьез загонялся на тему микробов.
– Лежат на столе, – сказал я.
– Знаете, что я слышал? – спросил он, вытирая руки.
Я вздохнул. С Ларри угадать было сложно.
– Про обезьян-капуцинов, – сказал он. И, умолкнув, стал ждать, когда кто-нибудь из нас выкажет интерес.
– Что с ними? – спросил Сэм, зная, что у нас нет выбора.
– Они здороваются друг с другом, предъявляя свои эрекции. Так что, если я зайду сюда с голым членом, знайте: я всего лишь пытаюсь быть дружелюбным.
– Может, не стоит говорить такие вещи перед ребенком? – спросил я.
– Но Хен, я думал, ты уже вырос.
– Я не себя имею в виду.
– Ну, у Иши тоже есть член, разве нет?
– Ларри, пожалуйста.
– Так вы идете завтра на это свое «мероприятие»? – спросил он.
– Естественно, да, – ответил Сэм. – И ты тоже там будешь. Я не желаю слышать ни слова о том, что в толпе у тебя начинаются панические атаки.
– Но, Сэмстер, я же не вру, – сказал Ларри. – Большие толпы – главная причина распространения заболеваний. Люди трогают все подряд, потом притрагиваются друг к другу… И еще дети… Бог знает, где побывали их руки. Страшно даже представить.
– Ты придешь, – строго сказал Сэм.
– Я просто сказал.
– Это важно, Ларри, – сказал Сэм. – Чертов «Уолмарт» может выдавить нас из бизнеса, и как тогда ты будешь платить за свой колледж?
– Да приду я, приду! Господи… Я просто заехал сказать, что Калкинс ворчит на эту тему.
– Ворчит?
– Он считает, что протесты и все такое выставляют город с плохой стороны. Он не хочет «иметь в своем городе такие мероприятия».
– У нас демократия, Ларри.
– Я просто сказал.
– Выражать свое мнение – наше законное право.
– И никто его не оспаривает. По крайней мере, такова официальная политика партии.
– И хватит называть это «мероприятием». Это протестная акция. Используй, хотя бы, правильный термин. Так что они говорят, шеф Калкинс и его приятели?
– Что ты выставляешь город в дурном свете.
Ларри сделал паузу, чтобы поскрести свою бороду.
– Тебе когда-нибудь говорили о том, сколько микробов живет в бороде? – спросил я.