– Мой телефон. Где он?
– Не знаю.
– Я всегда оставляю его на столе. Ты это знаешь.
– Не видел его. Сядь и поешь.
– Где мой телефон?
Сэм, который следил за яичницей, повернулся, посмотрел на меня, и на его лице промелькнуло какое-то странное беспокойство.
– Что? – спросил я.
– Просто сядь и поешь.
– Я хочу знать, где мой телефон.
Сэм вздохнул.
– Что? – спросил я.
– Мы можем сначала поесть?
– Сэм, где мой телефон?
– Я положил его на журнальный столик в гостиной. Но пожалуйста, давай мы сначала…
Я пошел в гостиную и схватил телефон.
Там было сообщение от Анны: Я слышала, что случилось. Очень сочувствую. Позвони.
Конечно, я понял, что значит ее сообщение и почему Сэм не хотел, чтобы я его прочитал. Приходской совет встретился и решил разобраться с проблемой «практикующего гомосексуалиста», который играет на гитаре во время месс и получает причастие.
Я положил телефон и вздохнул.
Глава 81
Точка зрения сестры Асенсьон
В понедельник утром, подстригая газон у мисс Иды, я увидел, как у обочины остановился фургон церкви Святого Спаса. Оттуда вышла сестра Асенсьон и направилась прямо ко мне.
– Хен, нам на вчерашней мессе тебя не хватало, – сказала она, когда я выключил газонокосилку.
Я ничего не сказал.
– Мне очень жаль, Хен. Правда. Они меня не послушали.
Я не знал, что сказать. Страшась этого разговора и не желая иметь дела с проблемой, я не ответил на три ее телефонных звонка и проигнорировал четыре ее сообщения – как и звонки с сообщениями от нескольких других прихожан. На вчерашнюю мессу я не пошел, потому что на душе у меня было гадко, и я был несколько зол.
– Ты, должно быть, расстроен, – проговорила она.
– Вы тут не виноваты.
– Это моя церковь, – возразила она. – И в моей церкви мы не отворачиваемся от людей, потому что они грешат иначе, чем остальные. Я расстроена, Хен. Ответственность лежит и на мне. Я должна была остановить их, но поскольку я не священник… поскольку я просто монахиня… мое слово значит немного. То, что случилось, неправильно, и знай, что я уже поговорила с епископом. Это еще не конец.
Я вытер с лица и шеи пот.
– Есть и хорошие новости. Это был компромисс. Основной их заботой была твоя игра на гитаре, и они согласились, что если тебя отстранят от участия в хоре, то они не будут настаивать на чем-то еще. Не идеально, конечно, но могло быть и хуже. Три голоса против двух, и они почувствовали, что добились хотя бы чего-то.
Я был не в настроении замечать положительные моменты.
– Хен, ну не надо так. Очень многие прихожане огорчены, и у отца Гуэрры сейчас, наверное, разрывается телефон. Мисс Стелла получила то, что хотела, но она не подумала о последствиях.
– О каких, например?
– Члены совета избираются голосованием. И в следующий раз их могут и не избрать.
– О.
– Знаешь, формально она права. Если очень жестко, очень дотошно, бескомпромиссно следовать букве Писания, то она права – и все же она заблуждается, и очень многие это осознают. Святой Отец ведет нас совсем в другом направлении. Мы должны прекратить стучать людям по головам церковной доктриной.
– Я знаю, вы в непростом положении, – сказал я. – И мне очень жаль. Но прямо сейчас я слишком зол, чтобы мне было не все равно.
– Я знаю, ты злишься, но не отгораживайся от нас.
– У меня есть право следовать своей совести.
– Я напомнила им об этом.
– Любить мужчину, быть верным ему и посвящать ему свою жизнь – это не грех. Печально, что церковь считает иначе, но это не моя проблема, а их.
– Мне ты об этом можешь не говорить.
– Я ведь ничего плохого не сделал.
– Не сделал.
– Но я недостаточно хорош, чтобы во время мессы играть на гитаре.
– Для кого-то – возможно. Но у остальных никаких проблем с этим нет. Хен, не позволяй людям, вроде мисс Стеллы, сломить себя.
– Это неправильно.
– И я надеюсь, что однажды она это поймет.
– Знаете, а может все к лучшему, – сказал я.
– Почему?
– Я не знаю, зачем вообще хожу в церковь. Я же не верю в половину всей этой чепухи.
– Хен, не надо так говорить.
– Иисус был замечательной личностью, но от его последователей меня немного тошнит.
– Его последователи часто ошибаются, но это не должно сбивать тебя с толку. Ты часть нашей семьи. Как и все остальные.
Я тяжело вздохнул.
– Хен, я не собираюсь тебе докучать. Просто держи дверь открытой – это все, о чем я прошу. Хочешь ты этого или нет, но ты – часть нашей семьи. Важная ее часть. Не забывай.
Глава 82
Заправка мистера Хасана
По дороге домой я заехал на заправку «Тексако» на севере Мейн-стрит, чтобы наполнить бак. Кроме «хонды» мистера Хасана, которая стояла возле обочины с наклейкой церкви Святого Спаса на бампере, других машин на станции не было.
По причинам, известным только Всевышнему и саудовским принцам, бензин теперь стоил меньше трех долларов за галлон, и полный бак обошелся мне в двадцать долларов, что было практически чудом.
Я зашел внутрь, чтобы купить местную новостную газету, и обнаружил мистера Хасана, стоящего за прилавком, в крайне встревоженном состоянии.
– Здравствуйте, мистер Хасан, – поздоровался я.
– Как дела, Хен? – вежливо отозвался он.
– Держусь. А как вы?
Он поморщился.
– Что? – обеспокоенно спросил я.
– Ничего, – не поднимая глаз, сказал он.
– Что такое, мистер Хасан?
– Ничего.
Мне показалось странным, что он отказывается смотреть на меня.
– У вас все нормально? – спросил я.
Он тяжело вздохнул и, словно боясь проговориться, крепко сжал губы.
– Что случилось? – не отставал я.
Наконец он повернулся ко мне.
– Идемте, я вам покажу.
Он вышел из-за прилавка, вывел меня наружу и повернул направо, за угол автозаправки.
Там я увидел граффити на стене: «Убирайтесь домой, песчаные ниггеры».
Надпись дополнял коряво изображенный верблюд.
– Я не знаю, что делать, – признался мистер Хасан, опуская лицо, словно ему было стыдно.
– Надо позвонить в полицию, – сказал я.
– Нет, – сказал он.
– Почему?
– Они не смогут помочь.
– Почему нет?
Но он только пожал плечом.
– Почему? – повторил я.
– Здесь есть группа ребят, – сказал он, – которые ходят вместе. Я знаю, что это они.
– Сообщите о них.
– Один из них – Рики.
Рики Калкинс, подумал я. Младший сын шефа Калкинса.
– Это не должно вас останавливать.
– Мне не нужны проблемы. Я просто расстроен, и все.
– Еще бы! У вас есть полное право расстраиваться!
– Я не гражданин. У меня нет прав. Я не американец, как вы.
– Глупости.
– Хен, пожалуйста. Мне не нужны неприятности.
– Нам надо поговорить с сестрой Асенсьон.
– Нет. Пожалуйста. Не надо ничего говорить.
– Извините, мистер Хасан, но иначе нельзя. Это неправильно. Это общественный вандализм, порча собственности и преступление на почве ненависти. Мы обязаны кому-нибудь рассказать.
– Они просто дети, – грустно проговорил он.
– Рики Калкинс и его банда никакие не дети. Они старшеклассники.
– Ну, а ведут себя будто дети.
– Они ведут себя как чертовы идиоты. Я схожу к сестре Асенсьон.
– Прошу вас, не надо.
– Извините, но по-другому я не могу. Это неправильно. Нельзя позволять людям заниматься такими вещами.
– Но мне не нужны неприятности.
– Мы проследим, чтобы никаких неприятностей не возникло. – Я поднял только что купленную газету. – И еще я схожу в редакцию и введу их в курс дела. Мы позаботимся о том, чтобы ничего подобного больше не повторилось.
– Но у меня нет гражданства. Только грин-карта.
– Здесь не Афганистан.