Глава 83
Об этом должны прочитать
Когда Марк Фусберг из «Новостей Винегар-Бенда» опубликовал фотографию вандализма на странице своей газеты в фейсбуке, разверзся ад – насколько это было возможно в таком маленьком городишке, как наш.
Шеф Калкинс с помощниками спешно приехал, чтобы расследовать дело. Одновременно с ними прибыл и Фусберг, уведомленный сестрой Асенсьон, которой я позвонил и которая тоже поспешила приехать на автозаправку.
– Серьезно, мне не надо, чтоб вы тут фотографировали, – сказал Фусбергу Калкинс.
Фусберг выдал извиняющуюся улыбку.
– Вы должны позволить нам расследовать дело, – попытался настоять на своем Калкинс.
– Уж извините, шеф, но это новости, и людям захочется быть в курсе дела, – ответил Фусберг, ни капельки не смутившись.
– Он прав, – добавила сестра Асенсьон – словно для того, чтобы развеять любые оставшиеся у шефа сомнения.
Калкинс сжал губы.
Пока мы стояли там, Фусберг снял граффити на айфон и немедленно опубликовал фотографию на странице газеты в фейсбуке под заголовком: «Вандалы разрисовали автозаправку «Тексако» в Бенде. Новые подробности по мере развития ситуации».
По тому, как у всех сразу же зазвонили, затрещали и запикали телефоны, можно было подумать, что Фусберг поднес к баку с бензином горящую спичку.
Не успел Калкинс опросить мистера Хасана, как из Тупело в срочном порядке примчалась съемочная группа с канала WTVA, а следом за ними – группа с WCBI из Колумбуса вместе с репортером и фотографом из «Тупело Дейли Джорнал», не говоря уже о трех из пяти олдерменов и пасторе из Первой Баптистской. Приехал даже мэр Райли. Припарковав свой «ленд крузер» на другой стороне улицы, он направился к нам с таким недовольным выражением на лице, словно не мог поверить в то, что кому-то хватило безрассудства и наглости таким образом причинить ему беспокойство.
Мистер Хасан стоял плечом к плечу с сестрой Асенсьон, и пока он мялся перед камерами и глазами, устремленными на него, сестра высказала мнение, что «граффити такого рода – совсем не то, что представляет из себя Винегар-Бенд».
– Совершенно верно, – прибавил громким, поставленным голосом брат Джо из Первой Баптистской. – Подобные вещи не отражают души, умы и сердца жителей нашего добропорядочного сообщества. Мы, жители Винегар-Бенда, благочестивые люди. Миролюбивые. Для меня нет никаких сомнений, что это сделали какие-то буяны не из нашего города…
Брата Джо немедленно попросили пояснить, кого именно он имеет в виду – и кто вообще такие эти буяны? – и он предположил – небрежно, спокойно, медовым тоном, отточенным за годы на кафедре, и без тени стыда на пухлом лице за ложь, которую он собирался сказать – что, скорее всего, какие-то хулиганы из Тупело, Старквилля или даже из Алабамы решили опозорить наш бедный маленький городок.
Я печально покачал головой.
– Дни, когда так поступали у нас, давно в прошлом, – заверил своих слушателей брат Джо. Можно было не уточнять, какие именно «дни» имелись в виду.
– Бенд – образцовый город, – продолжил он, – и мы гордимся предпринятыми нами шагами. Я думаю, вы узнаете на себе, что в Бенде всем рады.
– Я бы не была слишком уверена, – сказала сестра Асенсьон.
Фусберг повернулся в ее сторону, точно акула, которая почуяла кровь.
– Ведь буквально на днях приходской совет церкви Святого Спаса уволил одного музыканта за то, что он гей. Предубеждения и фанатизм в нашем сообществе не ушли в прошлое. Конечно, был достигнут огромный прогресс, но нам еще есть над чем поработать.
У брата Джо сделалось такое лицо, словно ему помочились в ботинки.
– Кого-то уволили? – сказал Фусберг.
– Если вы поспрашиваете, то наверняка узнаете, о ком идет речь, – ответила сестра Асенсьон.
– Но вы согласны подтвердить это, как случившийся факт?
– Разумеется. Я присутствовала в тот день на собрании. Возможно, вам захочется пообщаться с президентом совета.
– И это…?
– Мисс Стелла Кросс, – сказала, взглянув на меня, сестра Асенсьон. – Она может высказаться по делу намного лучше меня. Как вам известно, именно совет принимает решения за приход.
– Я поговорю с ней, – пообещал Фусберг.
– Что до предположения брата Джо, я не уверена, что нам стоит ссылаться на действия кого-то извне…
– Вы считаете, это был кто-то из местных?
– Дети, кто же еще, – просто сказала она. – Предполагать, что кто-то приехал за этим из Алабамы было бы слегка чересчур.
– Но это совершенно не соответствует духу нашего города, – возразил брат Джо.
Сестра Асенсьон только улыбнулась.
Мистер Хасан, торопясь вернуться за кассовый аппарат, оставил нас стоять у колонок.
Глава 84
Метеоризм Гитлера
– Вы знаете, что Адольф Гитлер страдал от метеоризма? – спросил тем вечером Ларри после того, как влетел к нам на кухню и уселся за обеденный стол.
– Если ты собираешься ужинать с нами, потрудись не опаздывать, – предложил я.
– Я серьезно! – воскликнул Ларри.
– Я тоже.
– В смысле, насчет его метеоризма. Неудивительно, что он был таким гадом. Ходил целый день и пердел. Хен, твои жареные цыплята просто атас. Как жизнь, мужичок? Ребят, у вас есть салфетки?
Сэм передал брату коробку влажных салфеток, которую мы держали на столе исключительно ради него.
– Спасибо, – сказал Ларри. – Господи, я умираю от голода. Короче. Гитлер лечился таблетками, сделанными из стрихнина и беладонны, которые состряпал у себя в мет-лаборатории какой-то шизанутый нацистский врач-шарлатан…
– Не думаю, что в нацистской Германии существовали мет-лаборатории, – заметил Сэм.
– …и теперь появилась версия, что эти таблетки – фактически, это был яд – и способствовали его «перепадам настроения» в 40-х.
– Гитлер убил миллионы людей, потому что у него были газы? – спросил я.
– Ну да, – сказал Ларри. – Сам посуди, каково это – постоянно пердеть…
Иши хихикнул.
– …и при этом ты самый могущественный человек на земле, ну или считаешь себя таковым, приговариваешь людей к смерти, строишь концлагеря, и твои штурмовики вторгаются в Россию и Польшу, и, о, прощу прощения, подождите-ка… пф-ф-ф-ф! – Ларри сымитировал неприличный звук пердежа.
Ишмаэль выплюнул на стол полный рот картофельного пюре. Сэм засмеялся.
– Слушай, ну в самом-то деле, – сказал я. – Может, пока мы едим, избавишь нас от шуток про газы?
– Такая шиза! Этот хер принимал…
– Ты сказал плохое слово! – радостно завопил Ишмаэль.
– …стрихнин с белладонной, и они его не убили. Просто, наверное, некоторые люди слишком злобные, чтобы умереть.
– Ты сказал плохое слово! – повторил Ишмаэль с уже сердитым выражением на лице.
– Извини, парень, но Гитлер был плохим мальчиком, и его наверняка называли словами похуже. А знаете… раз уж мы заговорили о пердеже и дерьме… знаете, что еще я узнал?
– Даже не представляю, – сказал я. – И следи за своим языком. Нас, знаешь ли, слушают любопытные уши.
– После того, как люди смывают за собой в туалете…
– Ты кроме жизнедеятельности организма хоть о чем-нибудь думаешь? – спросил я.
– …в воздухе остаются кишечные вирусы, и можно заболеть, если вдохнуть их, так что вспомни об этом, когда в следующий раз зайдешь в туалет после того, как кто-то отложит личинку. Заходишь ты и такой – воу! Что за дерьмо? Потому что это и правда дерьмо. Ну, бактериальное.
Ишмаэль засмеялся.
– Все. Проехали, – сказал я.
– Тебя чему вообще учат в твоем «Оле Мисс»? – спросил Сэм.
– На самом деле я прочитал это на фейсбуке. Еще там говорилось об офисных кружках. Ну, вы знаете, как люди оставляют свои кружки по всему офису. В общем, в одной из пяти таких кружек находятся фекальные бактерии и гадость вроде кишечной палочки и бог знает, чего еще. Чтобы пить из таких кружек, надо быть ненормальным. Люди оставляют на них и частицы своего кала. Господи, это так омерзительно, что от одной только мысли хочется блевануть.