– Тебе не могут запретить заботиться о собственном брате.
– Могут. Вполне.
– Полный идиотизм.
– Не то слово.
– Пусть только попробуют. Этот малыш обожает тебя. Если им кажется, что в сиротском приюте ему будет лучше, то, прости мой французский, они полные мудаки.
– Все это замечательно, Дебби, но я гей, и у меня меньше прав, чем у всех остальных.
– Чушь собачья.
– Не чушь, а реальность. Я на своем горьком опыте убедился, что если лезть в кастрюлю с дерьмом, то в итоге именно ты и будешь облизывать ложку.
– Знаю, – сказала она. – Но это неправильно. И жутко несправедливо.
– О том-то и речь, разве нет?
Глава 91
Вы заварили эту кашу, не я
Сразу после пяти, когда Иши, который всю мою смену раскладывал по пакетам продукты, сел за уроки, в магазин заявилась мисс Стелла. Выцепив взглядом меня, она направилась прямиком в нашу сторону.
У работы кассира есть одна отличительная особенность: он не может покинуть свой пост. Я хотел. Уж поверьте.
Дебби за соседней кассой, оглянувшись, нахмурилась.
Ишмаэль – в очках, которые я забрал этим утром, – почувствовав мой дискомфорт, поднял глаза на меня.
– Генри, – сказала мисс Стелла, остановившись около моей кассы и коротко взглянув на Ишмаэля.
Я ничего не ответил.
– Тебе не следовало вот так полоскать грязное белье церкви, – сказала она тихо и резко.
– Прошу прощения?
– Тебе не следовало идти и жаловаться в газету.
– Мисс Стелла, я никуда не ходил.
– Но кто-то же это сделал.
– Ну, да.
– Генри, так вещи не делаются. У нас мы решаем их в частном порядке, а не полощем, как Джерри Спрингер, на публике. (имеется в виду «Шоу Джерри Спрингера», аналог российского «Пусть говорят» – прим. пер.)
– А я здесь при чем?
– Это ты рассказал им.
– Не припоминаю такого. Я помню, как Марк Фусберг заехал сюда и попросил прокомментировать эту историю, а я отказался. Конец. Уж не знаю, о чем вы, но в газету ходил кто-то другой.
– После всего, что ты сделал, ты будешь стоять здесь и врать мне в лицо? Совсем стыд потерял, Генри Гуд?
– Я не ходил в газету. И не звонил им. И не просил никого позвонить. Я не имею к этому ни малейшего отношения.
– Они выставили меня круглой дурой.
– Может, потому, что вы дура и есть?
– Прошу прощения?
– Не так давно люди, подобные вам, оправдывали цитатами из Писания рабство. Такие люди никогда не меняются, и вы тоже никогда не изменитесь.
– Я просто пытаюсь следовать учению Церкви.
– Рад за вас.
– Я поступила правильно.
– Аминь!
– Не глумись надо мной!
– Если честно, мисс Стелла, я не хочу разговаривать с вами. Так почему бы вам не уйти? Или, не знаю, идите покупайте ваши продукты, или что вы там собираетесь сделать, но только перестаньте меня донимать. Вы заварили эту кашу, не я.
– Такие, как ты, – зло сказала она и наставила на меня трясущийся палец, – всегда тянут за собой вниз и всех остальных.
– Ну, вам-то опускаться недалеко, разве нет? – отпарировал я.
– Ты в точности как мой брат Хойт, – заявила она. – Сколько раз мы возили его в Мемфис на шоковую терапию, чтобы излечить от этой… болезни. Но в итоге он все равно покончил с собой, потому что плевать он хотел на всех, кроме себя. Ему было плевать, что мы любили его и, чтобы спасти его, перепробовали все, что могли. Ему было плевать на то, что он разбил маме сердце. И уж конечно ему было плевать на меня и на все, через что я прошла ради него. И ты точно такой же – тоже со смехом катишься в ад, не замечая, что делаешь сам с собой и со своими родными. Надеюсь, ты прозреешь до того, как будет чересчур поздно.
– Могу сказать то же самое вам.
– Я, в отличие от тебя, не больна.
– Я не болен, мисс Стелла. Я гей. Это не заболевание. И не психическое расстройство. Меня нельзя вылечить шоковой терапией или чем-то еще. Думайте, что хотите, но я не перестану быть геем, потому что таким меня сделал Господь. Если вы этого не понимаете, это ваши проблемы, а не мои.
– Господь не делал тебя таким.
Я молчал.
Она буквально дымилась.
– Ты сам выбрал свой путь, – с нажимом сказала она, тыкая в мою сторону пальцем. – И сам потащил за собой этого невинного мальчика. Такого я у себя в церкви не потерплю. Я не затем жертвовала свое время и деньги, спасая ее, чтобы мою церковь уничтожили такие люди, как ты.
В этот момент появился Сэм. Я узнал его шаги по кафелю пола, пока он бежал через отдел консервированных овощей.
Он взял мисс Стеллу под локоть.
– Мисс Стелла, боюсь, мне придется…
– Убери от меня свои руки, Сэм Рейкстро. Я знакома с твоим отцом, и так он со своими клиентами не обращается.
– Мне придется…
– Не волнуйся, я ухожу. И ноги моей больше в этом магазине не будет. – Она развернулась и размашистым шагом ушла.
– Хен, ты в порядке? – спросил Сэм.
Меня колотило.
– Дядя Хен, что случилось? – спросил Ишмаэль. Его голос был полон тревоги.
– Ничего, мой хороший. – Я обнял его, потом чмокнул в макушку.
– И она еще рассуждает о ненормальности. Кто бы говорил, – заметила Дебби.
– То, как она вела себя… это было на грани дискриминации, – сказал Сэм. – Если она придет сюда еще раз, я вызову копов.
– Никого ты не вызовешь, – сказал я.
– Я не стану терпеть такое дерьмо, – заявил он.
– Ей страшно, – проговорил я. – Она даже не обо мне говорила, а о своем брате.
– Я и не знал, что у нее есть брат.
– Я тоже. Но это многое объясняет.
– И что же такое оно объясняет? – вопросил Сэм.
– Уверен, если ты хорошенько подумаешь, то догадаешься сам.
Глава 92
Накатим волну
– Так, Иши, вот что тебе надо знать, – сказал Сэм. – Наши – это «Оле Мисс Ребелс». Мы в красной форме и сейчас будем играть с «Алабамой». Они пока что на третьем месте, а мы на первом, потому что мы лучшие. И мы так дадим по их нежным задницам, что они вместе со своей «Накатим волну» улетят за границу штата прямиком в Алабаму, потому что именно так и делают команды номер один. Вопросы есть?
Ишмаэль усмехнулся.
Была суббота, и он вместе с Сэмом сидел на диване. Мы пришли к старшим Рейкстро, чтобы посмотреть там футбол, поскольку у нас самих кабельного не было. «Миссисипи Стэйт» уже в тот день отыграли, но я не был настолько ярым фанатом, чтобы отложить все дела и пойти на них посмотреть.
Для нас это стало чем-то вроде традиции – сидеть с мистером Рейкстро и Ларри и смотреть с ними футбол, пока миссис Рейкстро приносила нам напитки и разные вкусности. Иногда к нам присоединялся и Поли. Но сегодня, к счастью, он нас своим присутствием не почтил. Девочек тоже не было видно.
– «Миссисипи Стэйт» тоже занимает высокое место, – сказал мистер Рейкстро. – Как по мне, они посильней. И они сегодня отлично сыграли – выиграли, разумеется.
– Не слушай моего папу, – предостерег Иши Сэм. – Он ничего не понимает в футболе, потому что он фанат «Миссисипи Стэйт», как и Хен.
– Может, дашь мальцу самому решить, за кого он хочет болеть? – предложил мистер Рейкстро.
– Папа, у нас дома уже есть фанат «Миссисипи Стэйт», и одного нам более, чем достаточно.
– Видимо, Хен знает побольше тебя.
– Погоди, Иши, – с жаром заговорил Сэм. – Когда ты увидишь «Ребелс» в игре, то поймешь, о чем я тебе говорил. Да ты и сам не захочешь быть болельщиком «Стэйт». В смысле, это же стыдно! Болеть за них – словно вляпаться во что-то плохое и потом не иметь возможности эту дрянь отодрать.
Сэм так разрекламировал предстоящий матч, что Ишмаэль был готов взорваться от радостного волнения. Он никогда еще футбол не смотрел, однако был твердо настроен его полюбить – раз уж этот спорт любил его дядя Сэм.