– Ну все, держитесь за задницы, – сказал Сэм, когда игроки выстроились в линию.
Ишмаэль смотрел на пятидесятипятидюймовый экран, который висел на стене между двумя эркерными окнами. Его глаза были большими, как плошки, и он улыбался от уха до уха, пока щурился на экран сквозь линзы своих новых очков.
В гостиную вбежал Ларри и потребовал рассказать, что он успел пропустить.
– Только что началось, – мягко ответил его отец. – Садись, Лар. Сегодня игра с «Алабамой».
– Они не выигрывали у «Алабамы» сто лет, – сказал Ларри.
– И очень вряд ли сделают это сегодня, – сказал мистер Рейкстро.
– Не слушай их, Иши, – горячо заговорил Сэм. – У нас квотербеком Бо Уоллес. Вот подожди и увидишь, что он сделает с «Оле Мисс».
– Бо Уоллес, – хмыкнув, сказал мистер Рейкстро.
– Он лучше всех, когда ловит кураж, – строптиво заметил Сэм.
– И хуже всех, когда нет. На него нельзя полагаться. Я уже устал повторять, что квотербеком его поставили зря.
– Хью Фриз в него верит.
– Хью Фриз. В момент, когда кто-нибудь предложит ему зарплату побольше, его отсюда как ветром сдует. Ты же знаешь, какие они, эти тренеры.
– Он будет нарасхват, когда «Оле Мисс» выйдет в плейофф.
В гостиную с подносом бутербродов с сыром и ветчиной зашла миссис Рейкстро.
– Ларри, убери ноги со столика, – распорядилась она, прежде чем поставить на столик поднос. – Ты знаешь, сколько за него заплатил твой отец? Ну в самом-то деле.
– Спасибо, дорогая, – сказал мистер Рейкстро.
– Если хотите сказать мне спасибо, то уберите после себя и не шумите. Присцилла пишет доклад. Что-то на тему Шекспира. «Желаю вам приятной жизни с аспидом!»
– Что это было? – нахмурился мистер Рейкстро.
– Шекспир, дорогой. «Осталось только трое порядочных людей, не угодивших на виселицу, да и то один из них ожирел.» Я, знаешь ли, училась в университете. И способна на большее, чем стирать, убираться и надрывать свои титьки над горячей плитой.
– Разумеется, дорогая, – охотно признал мистер Рейкстро.
– Ларри, поставь стакан на подставку, или я с тебя шкуру спущу.
– Извини, мама.
– Хен, Иши, вам что-нибудь принести?
– Нет, но спасибо, – сказал я.
– Иши, дорогой, если тебе станет скучно, то приходи к своей бабуле на кухню. Ты выглядишь таким умным в этих очках. Наверное, когда вырастешь, станешь доктором, да? Я делаю печенье с арахисовым маслом, и мне не помешала бы помощь. В этом доме ее не дождешься, ведь все очень заняты, у всех ведь дела. Как сказал однажды Поэт: «Ад пуст, все бесы здесь».
– Он был совершенно прав, – сдержанно усмехнувшись, согласился ее супруг.
– Знаете, что я услышал? – сказал Ларри, когда его мать снова удалилась на кухню.
– Что? – заглотил я наживку.
– На тему УПОТ.
– И что это?
– Управление по охране труда.
– И?
– При их нынешней численности понадобится сто тридцать три года на то, чтобы они проинспектировали все компании, находящиеся под их юрисдикцией. Сто тридцать три года! Только вдумайтесь. Смысл беспокоиться о безопасности на рабочем месте, если никто не собирается ее проверять?
– Тебя волнует самая странная хрень, – сказал Сэм.
– Ты сказал плохое слово, – сказал Ишмаэль.
– Стукни его, – сказал я.
Ишмаэль шлепнул его по руке.
– Ай! – воскликнул Сэм и, поморщившись, прижал обиженную руку к груди. – Ты сделал мне больно.
– Неправда.
– Я сейчас заплачу.
– Не будь таким нюней, – сказал я.
– Мне кажется, когда Иши вырастет, он станет боксером. Лучше не злите его. А то он выбьет из вас дерьмо.
– Ты сказал плохое слово!
– Может, прекратишь ругаться перед ребенком? – спросил я.
– Мы просто играем.
– Сэмми, Хен прав, – сказал мистер Рейкстро. – Следи за своим языком.
– Вот-вот, Сэмми, – сказал Ларри.
– Отвали, Лар, – сказал Сэм.
– Хорошо, Сэмми.
– Мальчики, прекратите, – приказал мистер Рейкстро.
– В общем, это напомнило мне еще кое о чем, – продолжил Ларри. – Все эти грузовые контейнеры, которые миллионами попадают в США каждый день… Нам хватает сотрудников, чтобы проверить только один процент. Другими словами, если какой-нибудь террорист захочет переправить в США бомбу, то у нас будет всего один шанс из ста, что контейнер проверят. С ума сойти. Почему бы просто не отправить ядерную бомбу по почте? Тебе нельзя сесть в самолет, пока не снимешь ботинки, потому что в них может прятаться бомба, и пока не отдашь щипчики для ногтей, потому что с их помощью можно устроить ниндзя-атаку на стюардессу, зато тебе можно отправить прямо в гавань Нью-Йорка или еще куда целый контейнер бомб.
– Тебе правда пора завязывать с «техасским чаем», – сказал Сэм.
– Это безумие, – с жаром сказал Ларри.
– Что есть, то есть, – глубокомысленно заметил его отец.
– Но потом я узнал, что одна-единственная бактериальная клетка во влажной среде типа ванной …
– Боже, ну сколько можно! – в отчаянии провозгласил Сэм.
– …способна за одну ночь разделиться миллиард раз. Иисусе! Только представьте. Миллиард раз – то есть, когда следующим утром ты придешь в ванную, то будешь плавать в море бактерий. А если там изначально были две клетки, или три клетки, или сто клеток, и они все разделились, а ты потом зашел в ванную? Мерзость какая! И как только вы это выносите?
– Когда-нибудь тебя поставят по главе ЦКЗ, – сказал я. (имеется в виду Центр по контролю и профилактике заболеваний США – прим. пер.)
– А эбола! – воскликнул увлеченный своей стихией Ларри. – Господи! Это дерьмо уже в Далласе. Если ситуацию не возьмут под контроль, мы можем прямо сейчас помахать своим задницам ручкой. Даллас не так уж и далеко.
– Мы можем просто посмотреть футбол? – спросил мистер Рейкстро.
– Не исключено, что это последняя наша игра, – мрачно ответил Ларри. – Очень скоро мы будем истекать кровью и, валяясь канавах, тысячами дохнуть, как свиньи. Думаете, больница в Тупело справится с этим?
– А потом начнется зомби-апокалипсис? – улыбаясь, сказал я.
– Вполне может быть.
Отключившись от Ларри, я взглянул на Ишмаэля и Сэма. Иши сидел буквально на самом краю, а Сэм одной рукой его обнимал. Они оба завороженно смотрели в экран.
Надо было отдать Сэму должное – он любил футбол. И не просто любил, а обожал, жил им, боготворил. Летом он с нетерпением ждал, когда же наступит осень, и начнется футбольный сезон. Даже наши субботние поездки на рыбалку уступали дорогу футболу.
Это могло быть только Божественным вмешательством, не иначе, но в тот день, пока мы кричали и все больше шумели перед телевизионным экраном, «Ребелс» и впрямь размазали «Алабаму».
– Ну что, кто здесь мужик? – завопил Сэм, когда четвертая четверть закончилось, и болельщики «Оле Мисс» валом повалили на поле. Он вскочил и сплясал странный маленький танец.
– Вам повезло, – сказал мистер Рейкстро.
– Впереди плейофф, детка! – дерзко дернул головой Сэм. – Иши, что я тебе говорил? «Ребелс» рулят!
– Да, – с энтузиазмом подтвердил Ишмаэль.
– Ты не сможешь с ним жить, – сказал мне мистер Рейкстро, грустно покачав головой.
– Иши, идем. – Я протянул ему руку. – Поможем твоей бабушке с ужином.
Глава 93
Насчет твоего отца
– Как вы там с Сэмом, справляетесь? – спросила меня миссис Рейкстро.
– У нас все нормально, – сказал я.
– Когда в доме ребенок, все становится по-другому. Иногда мне кажется, что мои дети – это лучшее, что я сделала в жизни. А иногда мне хочется их пристрелить. Уж не знаю, что это значит. Иши, будь лапочкой, сходи-ка в кладовку и принеси мне две банки горошка.
Иши ушел в кладовку.
– Он тихоня, да? – сказала она.
– Немного контуженный.
– Понятно, с чего. Но он все равно хороший малыш.
– Он чудесный ребенок.