– Жизнь меняется, мама, – горячо сказал Сэм.
– Милый, только не в Бенде, – сказала она.
– Мы обязаны измениться – если хотим вместе со всеми войти в двадцать первый век.
– Меня бы устроило, если бы мы вошли хотя бы в двадцатый, – вставил я.
– Хен, ты слишком циничен, – произнесла миссис Рейкстро. – Но, в общем-то, прав.
– Идут новости, – сказал мистер Рейкстро.
– Участки закроются только в семь, – сказала она.
– Мне все равно хотелось бы посмотреть новости.
– Так, Иши, милый, давай-ка ты сядешь за столик, – сказала она, протягивая ему картонную тарелку с едой. – И смотри, не закапай соусом бабулин ковер, иначе у нее будет инфаркт. Мальчики, присматривайте за ним. Сэм, сколько раз тебе повторять, пожалуйста, ставь стакан на подставку. Такое ощущение, что ты вырос в хлеву. Мальчики, вы что, совсем не слушаете меня? Спасибо, что хоть у девочек есть капля ума. – Она убежала на кухню.
Тут пришел Ларри – он выглядел поуспокившимся, а его лицо и руки были отмыты до красноты – и снова уселся за ноутбук.
– Подумаешь, ну что такое небольшая бактериальная война между друзьями? – невинно сказал я.
– Заткнись, Гуд, – откликнулся он.
Я сидел на полу напротив журнального столика и внимательно следил за тем, чтобы Ишмаэль не уронил пиццу на ковер миссис Рейкстро. Насчет инфаркта она не шутила.
Вскоре после семи Ларри оторвал от ноутбука глаза и объявил:
– Голоса подсчитаны!
– И? – подстегнул его мистер Рейкстро.
– Это все. Фусберг только что в твиттере написал.
– Папа, мы сможем по-настоящему развернуться, – сказал Сэм, – Если мы начнем продавать алкоголь, то можно будет продвигать больше продуктов.
– В точку, сынок, – ответил ему мистер Рейкстро. – А часть прибыли можно инвестировать в магазин. Сделать улучшения. Часть холодильников еле пыхтит. Если заменить их на новые, энергосберегающие, можно сэкономить тьму денег.
– А то я не знаю!
– Ты даже, наверное, наконец-то догонишь нас в Тупело.
– Это вряд ли.
– Ну что? – спросила миссис Рейкстро, глядя на Ларри.
– Мама, я прямо сейчас смотрю сайт. Пока ничего.
– Вам всем прекрасно известно, что закон не пройдет, – сказала она.
В руке у нее теперь был коктейль, и она сидела на диване около мужа.
– Шанс все же есть, – сказал Ларри.
– Ха! – отозвалась она. – Джорджина сказала, что видела, как вокруг участков ходят люди с плакатами. Как поступил бы Иисус? Или какая-то похожая чепуха.
– Это же противозаконно, – заметил я.
– Они должны стоять в пятидесяти футах или вроде того. Суть в том, что жители этого города никогда не проголосуют за алкоголь. Честно говоря, я удивлена, что они продают в аптеках презервативы. А еще больше удивительно то, что в этом городе в принципе занимаются сексом. Это же не по-христиански.
– Дорогая… – сказал мистер Рейкстро.
– Наверное, нам следует вернуться в Средневековье и разрешить церкви опять всем заправлять. Как раньше. Может, вот тогда они будут счастливы. – И она, словно для того, чтобы подчеркнуть свою мысль, сделала большой глоток из бокала.
Мистер Рейкстро, который отличался на удивление тугим чувством юмора, произнес:
– Дорогая, ты же не серьезно.
– Естественно, нет, – огрызнулась она. – Но они наверняка только о том и мечтают. Они, похоже, забыли, что мы дрались на войне, чтобы освободиться от всей этой чепухи.
– Дорогая, а что это была за война? – спросил мистер Рейкстро.
– За Независимость, дорогой, – с раздражением сказала она.
– О.
– Мы отделили церковь от государства не без причины.
– Ты совершенно права.
– Не говори со мной таким снисходительным тоном, Джордж. Я, в отличие от тебя, брала курс американской истории. Отцы-основатели не были заинтересованы в теократии. Верующие не должны диктовать нам, что можно, а что нельзя. В том и заключается суть свободы, разве не так?
– Ты рассуждаешь, как коммунисты, – сказал он. – Наверное, думаешь, что церковь надо бы запретить.
– Если бы! Я люблю Господа не меньше других, но его последователи не отличаются особым умом.
Сэм усмехнулся. Мистер Рейкстро нахмурился. Ишмаэль явно не понимал, почему его бабуля расстроена. Он смотрел на нее сквозь толстые стекла очков.
– Ну, коммунистам, по крайней мере, хватило яиц попробовать что-нибудь предпринять, – сказал Ларри. – Надо отдать им должное.
Мистер Рейкстро открыл рот, посмотрел на Ларри, но, похоже, не нашел, что сказать.
– Я думал, результаты уже появились, – сказал Сэм.
– Я обновляю страницу, но он ничего пока что не написал. Подожди пару минут.
Миссис Рейкстро посмотрела на Ишмаэля.
– Иши, вижу, тебе все это наскучило не меньше, чем мне, – сказала она. – Может, съедим по мороженому?
Он радостно улыбнулся и побежал вслед за нею на кухню.
– О, появилось, – драматично сказал Ларри. – Вот черт!
– Что? – спросил Сэм.
Ларри печально покачал головой.
– Мы проиграли?
– Не на много, но Бенд сказал продаже спиртного «нет».
– Ну, хоть Поли порадуется, – сказал Сэм. Вид у него был подавленный, мрачный. – Где этот мелкий говнюк?
– У них бдение в церкви, – сказал мистер Рейкстро. – Теперь, видимо, оно перешло в вечеринку.
– Это пойдет им на пользу, – без энтузиазма сказал Сэм.
– Что есть, то есть, – согласился его отец.
Глава 102
Какую часть слова «нет» ты не понял?
В конце октября внезапно похолодало. Большую часть времени я занимался тем, что либо консервировал, либо продавал последнюю волну урожая из огорода. Когда подошел Хэллоуин, мамина кладовая была снова заставлена вареньем, желе, маринованной бамией, фасолью, горохом и всем остальным.
Я не мог объяснить, почему с таким рвением ударился в заготовку припасов. В школе никто бы не назвал меня – гея – парнем, который в будущем станет держать козу и закручивать банки с вареньем, но после смерти родителей это меня увлекло. Сэм говорил, что таким образом я пытаюсь контролировать свою жизнь. Я говорил, что мне нравится работать руками. Истина, вероятно, находилась где-то посередине.
– Я хочу взять с собой Иши, – сказал Сэм в пятницу вечером, пока Иши на полу играл с Бо.
– Ты хочешь взять семилетнего мальчика на охоту? – не веря своим ушам, спросил я.
– Ему понравится. И ему почти восемь.
– Как насчет «нет»?
– О, да ладно тебе!
– Какую часть слова «нет» ты не понял? «Н», что значит «нет»? «Е», то есть «еще раз нет»? Или «Т» – «в третий раз нет»? Нет. Три буквы. Видишь? Все просто.
– Но охотиться ходят все.
– Я не хочу, чтобы Иши брал в руки оружие, Сэм. Конец разговора. И если тебе надо спрашивать меня, почему…
Он вздохнул.
– Что такое «охота»? – спросил Ишмаэль.
– Ничего, – сказал я.
– Я всему его научу, – пообещал Сэм.
– Ничему ты его не научишь. Если я когда-нибудь увижу, что он играет с оружием, я сверну твою чертову шею, Сэм Рейкстро, и я не шучу.
– Все мальчики ходят охотиться.
– Нет.
– Ну пожалуйста.
– Нет.
– Я хочу поехать, – сказал Ишмаэль.
– Нет, не хочешь, – ответил я. – Оружие – это опасно, оно мне не нравится, и я не хочу, чтобы ты с ним играл.
– Он ведь должен когда-нибудь научиться, – заспорил Сэм.
– Когда-нибудь, но не сейчас.
– Тогда с кем мне поехать?
– Возьми Ларри.
– Он больше не охотится.
– Как любой здравомыслящий человек.
– Когда я набью морозилку олениной, ты запоешь по-другому.
Тут он меня подловил.
– Поезжай один, – сказал я.
– Одному скучно. А если я возьму его, но стрелять он не будет?
– Да! – с энтузиазмом сказал Ишмаэль. – Я хочу поехать.
– Нет, – сказал я.
– Дядя Хен, ну пожалуйста.
– Нет.
– Пожалуйста?
– Отпусти его, – сказал Сэм. – Я не дам ему притрагиваться к ружью, но он сможет посидеть рядом со мной, увидеть, как это делается. И ты сам знаешь, что хочешь полную морозилку свежего мяса. В прошлом году мы ели стейки из оленины до самого марта.