– Мистер Гуд делит жилье с Сэмом Рейкстро, который также является законопослушным членом этого общества и работает генеральным менеджером в продовольственном магазине, которым владеет его семья. Мистер Рейкстро также хорошо известен жителям города.
– Я нахожу условия проживания Ишмаэля в доме мистера Гуда и мистера Рейкстро более чем приемлемыми. Кроме того, и сам Ишмаэль вполне доволен своим пребыванием там, и я более чем уверена, что мистер Гуд и мистер Рейкстро обеспечат ему наилучший уход. Они уже зачислили его в школу, и учитель Ишмаэля отметила, что за три месяца, проведенные там, его успеваемость и общее состояние заметно улучшились.
– Таким образом, в свете описанных фактов, я рекомендую суду назначить мистера Гуда постоянным опекуном его младшего брата Ишмаэля Гуда, и чтобы опека вступила в силу немедленно.
Она села.
– Насколько я помню, шеф Калкинс тоже просил дать ему слово? – сказал судья.
У меня упало сердце.
Калкинс немедленно встал.
– Да, ваша честь.
– Можете начинать, шеф. – Судья откинулся в кресле и сложил руки на своем большом животе.
Сэм сжал мою руку.
Я опустил глаза. Я надеялся, что Калкинс не станет меня подставлять и не расскажет судье, что как-то раз Сэм вызвал его посреди ночи, потому что я стоял во дворе – голый, пьяный и злой, – палил из дробовика и угрожал покончить с собой. Это бы вскоре после похорон мамы и папы. У меня тогда настолько помутился рассудок, что ничего этого я даже не помнил.
Сэм, нахмурившись, бросил взгляд на меня – видимо, вспоминая ту ночь, которая, без сомнения, навсегда отпечаталась у него в голосе. По его словам, Калкинсу и его помощнику Тиму Миллеру понадобилось около получаса, чтобы уговорить меня передать им ружье. Они согласились не брать меня под арест при условии, что Сэм отведет меня получить «помощь» в психиатрическом центре в Тупело, что он и сделал.
Калкинс коротко взглянул на меня.
– В свете противоречивого характера ситуации я счел необходимым выступить перед этим судом. Ваша честь, некоторые представители общественности сильно обеспокоены характером отношений мистера Гуда и мистера Рейкстро, которые – и они сами вам подтвердят – по своей природе являются сексуальными.
– Я в курсе этого, шеф, – сказал судья.
– Ваша честь, я полагал, что суд должен узнать об опасениях в обществе и, принимая решение, внимательно их рассмотреть. Однако… – Он сделал паузу.
Судья, словно почувствовав, что мы добрались до самого интересного, выпрямил спину.
Калкинс молчал, потирая рот, словно пытаясь решить, что сказать, и, вне всяких сомнений, вспоминая, как я стоял, пьяный в стельку, в чем мать родила, нес околесицу и, как идиот, размахивал дробовиком.
– Мы вас слушаем, шеф, – напомнил судья.
– В общем, ваша честь, я тоже отношусь к тем людям, у которых отношения мистера Гуда и мистера Рейкстро вызывают тревогу.
– И?
– Ишмаэль – они зовут его Иши – показался мне очень счастливым ребенком. Я признаю, что отношения между Генри и Сэмом несколько необычны, но я не уверен, что они хоть как-то повлияют на их способность стать мальчику хорошими родителями. На самом деле, исходя из того, что я видел сам и слышал от самых разных людей, я пришел к выводу, что веских причин, по которым суд должен отказать Генри в полной опеке, действительно нет. Насколько я знаю, у Ишмаэля очень любящий дом, и он живет в очень благоприятной и дружественной обстановке, где все его потребности принимают в расчет. Как служитель закона, я счел своим долгом высказать свои мысли по этому делу. Меня много раз вызывали в другие дома, ваша честь – как вы помните, я много раз свидетельствовал перед вами…
– Разумеется, шеф.
– …и меня очень тревожит то, в какой обстановке зачастую растут наши дети. Ваша честь, дети бесценны. И вам прекрасно известно, что мне не нравятся дела, где фигурируют дети, – когда эти дела попадают ко мне на стол. Однако я верю – а точнее, я убежден, – что на счет мистера Генри и мистера Сэма мне беспокоиться незачем. – Сделав паузу, Калкинс опять посмотрел на меня. – Ваша честь, я считаю мистера Гуда достойным молодым человеком. Он каждое воскресенье ходит в церковь и, если можно так выразиться, добропорядочен до мозга костей. Мне бы хотелось, чтобы в протоколе было отмечено, что я целиком и полностью поддерживаю его. – Калкинс вернулся на свое место.
Сэм взглянул на меня и приподнял брови, словно не веря в то, что услышал.
– Кто-нибудь еще хочет выступить? – спросил судья.
Я оглядел зал суда. Никто не сказал ни слова.
Теперь судья Хузер внимательно смотрел на меня.
– Мистер Гуд, если не возражаете, я бы хотел задать вам пару вопросов. Прежде чем принимать решение, мне нужно прояснить пару вещей у себя в голове. Вы не могли бы встать за трибуну? Пристав приведет вас к присяге.
– Хорошо, – сказал я.
– В своем заявлении мисс Дарлин сказала, что у вас есть свой бизнес. По сути, вы зарабатываете на жизнь стрижкой газонов, все верно?
– Да, ваша честь. Именно так.
– И еще вы работаете неполный рабочий день в продовольственном магазине?
– Да, ваша честь.
– Мистер Гуд, вы бы назвали себя состоятельным человеком?
– Ну… нет.
– Вам известно, что ребенок может потребовать немалых расходов?
– Да, я уже догадался.
– И вы не против этих расходов?
– Я сделаю все возможное, ваша честь.
– Мистер Гуд, вы понимаете, что многие глубоко обеспокоены вашими отношениями с мистером Рейкстро?
Я кивнул.
– Это, по сути, гомосексуальные отношения, да?
– Да, – прошептал я.
– Вы полагаете, что растить ребенка в подобной среде – это хорошая мысль?
Я нервно вытер лицо.
– Я понимаю, люди обеспокоены, – начал я, – но я сделаю все, что в моих силах, чтобы растить Иши как надо. Я не богат, ваша честь. Я даже колледжа не закончил. Но я люблю своего племянника – своего брата, – очень сильно люблю и буду счастлив дать ему дом – такой дом, какого у него не было никогда. Я хочу, чтобы он знал, что его любят, и что у него всегда буду я и его дядя Сэм. По-моему, после всего, через что он прошел, ваша честь, он заслуживает чуточку счастья.
– Но вы полагаете, что растить ребенка в таком доме, как ваш, пойдет этому ребенку на пользу?
– Если б я так не думал, меня бы здесь не было. Мой дом не лучше и не хуже других. Если честно, я никогда не проявлял особого интереса к интимной жизни родителей и сомневаюсь, что Иши будет интересоваться моей. Я не понимаю, при чем здесь все это.
– Я не цепляюсь к вам, мистер Гуд. Я лишь указываю на то, что люди обеспокоены, и что, возможно, вам захочется тщательнее это обдумать. Насколько мне известно, недавно ваш автомобиль был разрисован вандалами?
– Да, это так.
– Характер любых взрослых отношений, которые вы желаете завести, это ваше личное дело, мистер Гуд, и суд очень хорошо это осознает. Однако отношения, которые вы заводите, говорят о вас очень многое – как и в случае с любым другим человеком. Они говорят о том, кто вы, как личность, и какие решения будете принимать. Насколько я понимаю, вы состоите в крепких отношениях с мистером Рейкстро вот уже четыре года. Все верно?
– Да, сэр.
– Вы бы назвали свои отношения с мистером Рейкстро стабильными?
– Я люблю Сэма. С десятого класса. Так что я бы назвал их очень крепкими и очень стабильными.
– В ваши намерения входит и дальше оставаться с мистером Рейкстро?
– Сэр, как только легализуют однополые браки, мы первыми постучимся к вам в дверь.
Судья улыбнулся – на миг.
– Мистер Гуд, как давно вы являетесь гомосексуалистом?
– Я не вижу, какая тут связь, – ощетинился я.
– Моя точка зрения станет понятна через минуту, мистер Гуд. Не могли бы вы сделать мне одолжение и ответить на этот вопрос?