Я кивнул.
Майкл Раглэнд, знакомый адвокат Сэма, встретил нас у дверей и завел внутрь. Мы прошли вперед и заняли наши места.
– Сара подписала отказ? – сразу же спросил его Сэм.
Раглэнд покачал головой.
– Ты же обещал убедить ее!
– Сэм, я пытался. Как только мог. Но она упрямая. Думает, вы блефуете.
– И что нам теперь делать?
– Если судья не передаст вам опеку, мы обсудим несколько вариантов. Нам необходимо, чтобы Сара подписала отказ – как только она это сделает, все сразу закончится, и станет неважно, что считает судья.
– Ты же обещал мне помочь.
– Сэм, я стараюсь. Утром я еще раз съездил к ней в изолятор, объяснил всю важность этой бумаги и на случай, если она передумает, оставил ей форму. На данный момент ничего больше сделать нельзя.
– Она разве не понимает, что мы можем отдать улики полиции, и ее посадят за непредумышленное убийство?
– Она думает, это блеф.
– Господи, твоя сестра меня доконает, – сердито пробормотал Сэм, взглянув на меня.
Мимо прошел шеф Калкинс со своими людьми. Калкинс наградил Раглэнда долгим взглядом, выражение его лица было непроницаемо.
– Говорить буду я, – сказал Раглэнд своим глубоким, хорошо поставленным голосом, когда Калкинс ушел. Он напоминал мне одного красноречивого типа из телевизора, но кого именно, я вспомнить не мог. – Судья предоставит решение, мы предоставим ответ, и на этом все. Поняли?
Мы с Сэмом кивнули.
– Только без неожиданностей, – добавил он, выглянув из-за Сэма, чтобы посмотреть на меня.
– Буду нем, – пообещал я.
– Смотри, не забудь, – ответил он непререкаемым тоном.
Спустя несколько тревожных минут из боковой двери вышла Дарлин Уилсон. Подойдя к своему месту, она, сделав паузу, обернулась и улыбнулась нам. Потом так же внезапно появился судья, и пристав сказал, чтобы мы встали.
– Доброе утро, – добродушно проговорил судья, усаживаясь в свое кресло и перебирая бумаги.
Мы тоже промямлили «доброе утро» в ответ.
– В деле касательно Ишмаэля Гуда решение принято, – сказал он.
Потом сделал паузу и уставился на меня – казалось, на вечность, но на самом деле, конечно, прошло не больше пары секунд. Я старался не ерзать, но его взгляд выводил из себя.
– Я считаю, – продолжил он наконец, – что в свете сложившихся обстоятельств Ишмаэлю Гуду не следует…
Его прервал помощник шерифа, который с какой-то бумагой в руке вбежал в зал суда.
– Что это? – спросил Хузер с раздраженным выражением на лице.
– Это из следственного изолятора, ваша честь, – ответил тот. – Сказали доставить как можно скорей.
Хузер взял у него бумагу, положил на стол перед собой, разгладил ее.
Сэм, подняв бровь, взглянул на меня – с нервозностью и надеждой одновременно.
– Что это? – прошептал я.
– Может, Сара подписала отказ…
Меня будто ударило током. Неужели она передумала? Неужели она поняла, что я на самом деле готов послать ее к черту и передать шефу Калкинсу ту обувную коробку с гильзой и окровавленной тряпкой внутри? Мой желудок болезненно сжался, и я вцепился в Сэмову руку.
Боже, пожалуйста. Ну пожалуйста…
– Что ж, – сказал Хузер, оторвав взгляд от бумаги. – То, что я вижу перед собой, является отказом от родительских прав на Ишмаэля Гуда, подписанным Сарой Гуд. Таким образом, это дело больше не требует судебного разбирательства, и постоянным опекуном вышеупомянутого ребенка становится Генри Гуд. Мисс Дарлин, вы не могли бы привести ребенка в зал заседаний?
– Да, ваша честь, – сказала она и скрылась за боковой дверью.
– Что происходит? – шепотом спросил я у Сэма.
– Они ведут Иши.
– Что?
– Сара все подписала, и теперь необходимости в слушании нет. Они приведут его прямо сейчас.
– Правда? – спросил я, слишком ошеломленный для того, чтобы осмыслить, что происходит. Дожидаясь, когда вернется Дарлин, я едва мог дышать.
Когда дверь после бесконечной минуты снова открылась, первым из нее вышел Иши. Увидев меня, он на секунду застыл. Потом вскрикнул:
– Дядя Хен! – И помчался ко мне.
Сердце чуть не выскочило у меня из груди. Я встал со стула и, упав на колени, поймал его, обнял и крепко сжал. Его присутствие внезапно заполонило меня всего – его запах, его хрупкое тельце, мягкость кожи, его радость и счастье, прищуренные глаза и очки рок-звезды.
Это был мой Иши.
Наконец-то.
– Дядя Хен! – воскликнул мне на ухо он, и его руки крепко обвились вокруг моей шеи. – О, дядя Хен.
– Иши, все теперь хорошо, – прошептал я. – Ох, малыш, все хорошо.
– Ну здравствуй, ковбоец, – сказал, присев с нами, Сэм.
– Дядя Сэм! – всхлипнул он.
Мы все прямо там и тогда обнялись. Я начал плакать. Иши тоже заплакал. На грани слез был, кажется, даже Сэм.
– Всем встать! – распорядился пристав, когда судья поднялся на ноги.
Глава 135
Ты же Гуд, верно?
Я вынес Иши из зала суда. Он был уже слишком большой, чтобы носить его на руках, но я не хотел отпускать его, так что усадил себе на бедро, а Сэм открыл перед нами двери.
Нас встретили возгласы радости.
Эмоции настолько захлестывали меня, что пришлось вместе с Иши сесть на скамейку, чтобы вытереть слезы и попытаться взять себя в руки.
– А вот и моя маленькая козявка! – воскликнула Гвен.
– Я не козявка, мисс Гвен! – сказал Ишмаэль.
– Еще какая козявка, – ответила Гвен. – Иши, у нас для тебя есть подарок. Немного попозже мы завезем его к вам домой. Ты как, ничего?
Он улыбнулся.
– Твой дядя Хен жутко беспокоился за тебя, но я сказала ему, что с тобой все будет в порядке. Ты же Гуд, верно?
Иши кивнул.
– Твой дядя Хен заботился о Бо за тебя, – прибавила Шелли. – Уверена, ей не терпится поскорее увидеть тебя.
– С Бо все хорошо, дядя Хен?
– Хороший мой, с ней все прекрасно.
– Ты кормился ее? Каждый день?
– Малыш, ты же знаешь, что да. Она так соскучилась по тебе.
– Я по ней тоже. Дядя Хен, думаешь, она помнит меня?
– Ну конечно же помнит.
– Хен, я так счастлива за тебя, – сказала, вытирая глаза платком, сестра Асенсьон. – Как дела, Иши? Мы соскучились по тебе.
– Дядя Хен плачется, – сказал Ишмаэль, с тревогой взглянув на меня.
Он был прав: я уже всхлипывал.
– Просто я так счастлив видеть тебя, вот и все. – Я вновь крепко обнял его и поцеловал в макушку.
– Давай, ковбоец, – сказал Сэм, потянувшись к нему. – Сходим к бабуле. Помнишь свою бабулю? Дедуля тоже хочет увидеть тебя, и дядя Ларри.
Сэм забрал его у меня, а я закрыл руками лицо и заплакал.
Сестра Асенсьон обняла меня за плечо.
– Я же тебе говорила, – прошептала она мне на ухо. – Пришлось подключить тяжелую артиллерию, чтобы это случилось. Так что знай, Генри Гуд, ты мой должник.
Глава 136
Я хочу, чтобы наш дом стал настоящим домом
– Ну что, мама-медведица? – сказал тем вечером Сэм, глядя на меня с другого края постели.
Я улыбнулся.
Иши спал между нами, его тельце утопало в пижаме Капитана Америки, бледное личико было расслабленным, умиротворенным.
– Сэм, прости меня за все, – тихо произнес я.
– Тебе не за что просить прощения, Генри Гуд. Отныне и навсегда – нас теперь трое. Окей?
Я кивнул. Потом воскликнул:
– Вот черт! Уже почти Рождество, а мы ничего не сделали. Даже не поставили елку. Нельзя же провести наше первое Рождество без елки.
– Значит, мы поставим ее завтра. Не переживай.
– Это будет лучшее в истории Рождество, и я хочу, чтобы все было идеально. Я ведь даже не придумал, что ему подарить. Ну что я за дядя такой?
– Самый лучший, – ответил он.
– Ты так думаешь?
– Я так знаю.
– Нет, ты правда так думаешь?
– Ну конечно.
– Ты тоже неплох.
– Что ж, рад, что ты наконец-то заметил!
Я опустил взгляд на Иши. Просто не смог удержаться. Я то и дело посматривал на него, словно боясь, что кто-то придет и вновь украдет его.