И мы стоим на грани войны с Советом, мы уже воюем с Радужным Клубом, и дай Господи этому мальчику выздоровления, потому что если он умрет, то Франческо разнесет все до основанья; а право вето племянника не остановит, и референта не защитит: нет человека - нет и права вето. Что ж, Максиму, который разработал первичный план - тогда это еще называлось "Пятая заповедь", - и через голову Габриэлы передал его лично Сфорца, стоило бы раньше задуматься, с кем он, собственно, играет.
- Что у нас плохого? - в десять вечера задает любимый вопрос Габриэла.
- Все в полном порядке, - отвечает младший референт. - Никаких происшествий.
Рабочий день окончен еще два часа назад, ночной заместитель приехал тогда же, и можно отправляться домой.
Алваро
Мир есть сон, мир есть текст и мир есть слово. Слово было в начале, и слово есть, и будет во веки веков... а времени - времени не было никогда.
В переплетении букв и строк легко запутаться, будучи снаружи, но можно нырнуть внутрь, и скользить от слова к слову, от абзаца к абзацу, и искать ответы на вопросы - и трижды прав тот, кто сказал: чтобы задать правильный вопрос, нужно знать половину ответа. Эта половина у Алваро уже есть. Приснилась совсем недавно, когда он парил над паутиной текста, и боялся соскользнуть вниз, а не надо было бояться - ничего страшного, только слова, слова, слова...
В мире есть много неведомых слов, и Алваро не знает, откуда они пришли. Незнакомые слова, с непостижимым смыслом, похожи на заплаты на ткани бытия, цветные заплаты, вот, например, слово "аффилиат" - оно ярко-голубое, бархатное и имеет форму треугольника, пришито мелкими аккуратными стежками. Вот слово "провинциал", никак не означающее "деревенщина" - оно темно-серое, суконное, и старается быть неприметным, и у него даже получается; если бы Алваро не вел рукой по ткани, не нащупал бы узенький рубец, идущий по краю заплаты.
А из шва торчит коротенький хвостик нитки, а если потянуть за нитку, то доберешься до другого слова - Эулалио, это имя человека, который в прошлом и позапрошлом году учил Алваро на базе Эскалеры, не стрелять учил, а думать, обнаруживать слежку, обманывать и распознавать обман, и сначала казалось, что это очень скучно. Непонятно было, за что остальные уважают Эулалио, он же ничего толком не умеет, кажется, и бомбу не соберет. Зато он умел планировать, действительно умел, но Алваро он этому не учил... кажется.
На самом деле - учил, только не так, как остальных, а почему-то не прямо, не открыто. Подсовывал книги, задавал странные задачки на логику, но больше всего любил фантазировать - мог из ничего, из стихотворной строки или картинки сочинить роман, и заставить Алваро играть за одного из главных героев. Все равно что компьютерные игры, только сюжет гораздо интереснее, и чувствуешь себя более вовлеченным, да еще и реплики не машина тебе подсказывает, а решаешь все сам. Такие развлечения после дневных тренировок приходились очень к месту.
Нужно будет рассказать Раулю, сквозь сон думает Алваро. Такое в школе ввести - здорово же будет...
Алваро снятся джунгли, горластые птицы, вопящие на закате особенно громко, небо, почти не видное из-за листьев, невысокие домики, прикрытые сверху сеткой, он сидит на крыльце одного из таких домиков, а рядом - веселый и умный человек, совершенно неуместный здесь, в чащобе, где сплошь крепкие молодые мальчики из Черных, или инструктора, эти постарше, в шрамах, битые жизнью и злые. Они курят сигареты без фильтра, сплевывают с губ крошки табака и презрительно смотрят на младшее поколение, называют его тупым мясом и рассказывают, что в их-то время... вот при Пелаэсе, а при Одноглазом Жоане... они вечны, они будут готовить людей и для Жоана, и для Пелаэса, а выжившие сами станут инструкторами.
А Эулалио ходит в костюме, носит галстук и легкие кожаные ботинки, всегда безупречно вычищенные, дорогие часы и очки в тонкой металлической оправе, но с ним никто не спорит, даже Эскалера, которого Алваро видал издалека - и только один раз вблизи. Потому что Эулалио - провинциал, и это не значит "деревенщина", это значит что-то еще, но Алваро не может спросить, ему не полагалось слышать разговор Эскалеры с Эулалио, он совершенно случайно оказался под окном, а окно было открыто, и через противомоскитную сетку долетали обрывки беседы; говорили о деньгах, о том, что почти никто на базе не годится, а Эскалера, такой же, как прочие инструктора, только еще злее, еще больше битый, с кривым шрамом от угла рта до виска, говорил, что других - нет, и брать негде, потому что уже несколько лет другие хотят не того, и гонять с автоматами их уже не заставишь.