- Думаю, Ба. Думаю, - тихим, едва различимым шепотом, пристыжено пряча очи. - Причем сообща...
- А вот это - правильно! Советуйтесь, решайте, уступайте друг другу - и всё у вас будет хорошо. И Игорька не забывайте, да правнучек?
- Ага, - засмущавшись, рассмеялся мальчишка.
***
Науменко оказался... не таким уже простым персонажем. Ту еще... свору шакалов вокруг себя сплотил, тех еще товарищей заимел, подтянул к себе в логово, в стаю. Всех же остальных, неугодных, - сразу в утиль. Как и меня: с моей-то родословной я ни в каких вариациях вселенной не вписывалась в его «кружок по интересам» (и это он еще о моих тараканах не знал: о принципах праведности и стремлениях героя). Так что... как бы я не пыталась и не мечтала... не было изначально, по умолчанию... априори мне места среди продуманной, рабочей схемы, что создавалась и оттачивалась годами... среди царства «Наумении».
Еще немного - и Сереге бы присвоили подполковника. И полетел бы наш не менее, чем я, принципиальный Курасов: если не вверх, по служебной лестнице, то вниз - за остальными, на свалку бытия, уступая место более «предприимчивому поколению», более... сообразительному «молодняку». И никто бы этому не помешал. Ведь как, что? Все давно уже под крылом Сереги: Горбунов, Казанцев, Сальников, еще «парочка» майоров и капитанов... - и это только низы, что умудрились засветиться или посыпаться, как домино, вслед за "Господином"... Кто же еще был замешан - предстоит еще расковырять, разворошить... сие осиное гнездо.
И всё было на мази - всё, пока так близко не засунули к нему меня, идиотку неугодную, - и встала я как кость в горле: ни глотнуть, ни сплюнуть. Сначала раздражителем выступала, а затем и вовсе - угрозой. Ладно батя, ладно его связи, знакомые... Но отношения, странные, непонятные... терки с ФСБ-шником.... Предрешило мою судьбу. Резво, смело и бесповоротно. Ведь Пахомов уж точно вряд ли им подыграет: или «податью» защимит, или за решетку упечет... если не сразу - в яму, на кладбище. Вот и пришел на ум план Майору: так удачно совпало с операцией, так красиво раздали, разыграли карты... Меня же по моей просьбе туда и заслали, к Косте подпустили, а дальше - дело идеального «шума», «издержек операции»: у Пахомова на почве ревности и сложных прошлых наших отношений кукушку сорвало. По всем записям - ко мне явно проявлял агрессию и составлял угрозу: намеревался совершить акт насилия, надругательства. Однако "заботливый" Науменко, будучи прямым моим начальником, геройски рванул спасать нерадивую коллегу. Да только судьба-злодейка неумолима: Серега убивает Пахомова, а тот... в последний миг, скорее всего, сам утаскивает меня за собой, али просто - шальная пуля.
Не осталось мне места больше в этом мире, по мнению Науменко, не осталось... если оно вообще... когда-то было.
Сам себе яму и выкопал - сам себя и завел за черту...
А без «гениального руководства», без мудрого звена, связи между «темным царством криминала» и «праведным - защитников» - вся цепочка рассыпалась: леска лопнула... и бусы заскакали по полу. Паника, страх, неосторожность - всё взяло свое.... Трусливая, крысиная натура каждого из этой своры не заставила плодов давления ждать: тут же принялись тыкать пальцем друг на друга, валя вину на еще вчерашних товарищей, командиров, спасая... выгораживая свою шкуру: и прилетало не только ныне мертвым Науменко и Горбунову. Всех, всем... без исключения. Бросил их без защиты и Блоха. Сам попал под горячую руку... и едва начал вылезать, вырываться из петли, что тугой удавкой так нелепо затянулась на его шее, как тотчас и сам пошел на дно: свои же... пришили за измену.
Волки... есть волки. И только в своей стае можно выжить. И никогда... ни за что нельзя предавать друг друга. Нельзя. Да не каждой псине вручен сей дар, присущ «талант» верности и мудрости, прозорливости. А без толкового командира - что матерое тело без головы: когти рвут, да только все чаще - свою же плоть, чем врага... предсмертная агония, цель которой - уже не спасительные действия, а земной суд над грешником.
Так или иначе, мне все же удалось... в какой-то мере принести пользу обществу, хотя... и посеяв за собой... целую вереницу трупов. Много я при этом ошибок наделала, боли близким принесла... Много ужаса вкусила... но легче не стало. Не это мое лекарство. Не это... Лишь только Костя, лишь только наша с ним семья... любовь и нежность возрождает душу мою из пепла. Лишь только так - я вновь обретаю себя.
Так что... не мое это. Не мое. И пусть еще тогда, в начале декабря, пока я лежала в больнице, и пришло распоряжение о присвоении мне первого звания... - из милиции я всё равно ушла. Мне хватает вполне того, что мой муж служит на благо Родины.