Ведь запущенная злость Антоном во мне множилась, как снежный ком - и в ответ сходила лавина... руша, уничтожая все вокруг. Однажды... так уничтожив и нашего ребенка, и меня саму заодно.
А сдержалась бы, наплевала, не отреагировала на его унижения, давление, стремление истребить, испепелить... (причем даже за несущественные прорехи) - всё было бы иным. Иным - и не столь горьким.
И, возможно, я бы для Пахомова... стала кем-то, чем-то большим... чем просто развлечением. Стала его будущим. Но а теперь? Что? Слепо пользуюсь, обманываю его, сея надежды... но и отказаться не могу. Не хочу. Он играет - и я поддаюсь. А что будет потом... как узнает, правду мою постигнет - страшно думать, да и не хочу. Безответственно, эгоистично, подло? Да. Но и не могу. Уже не могу. Не могу отказаться от счастья, всепоглощающего, оживляющего, что так внезапно и на меня свалилось в, казалось, самый жуткий, темный час, в период моего глупого, глухого, бессмысленного существования...
Пиликнул мобильный.
- Цветкова, я тебя четвертую, - грозное, но сдержанное, рычанием. Не охота Науменко отрываться от своих бумаг, а потому даже взгляд на меня не метнул.
За что - без меры благодарна.
Коварно, хитро отвернуться, состроив непринужденный вид, и живо открыть сообщение:
«Свидание. В субботу. 10:00. Как штык. Если что, наручники я уже приготовил».
***
И если от меня требовалось «быть как штык», то и от этой «наглой рожи» - те же "ожидания".
Сидела, сверлила взглядом часы, погоняя мыслями стрелки. Вот-вот, еще чуток - и прозвенит будильник на телефоне.
Десять.
И вдруг стук... под пиликанье.
Хохочу невольно, отпирая замок.
Взгляды встретились:
- Готова? - жадно скользнул, измерил меня своим взором.
Ухмыляюсь:
- А как иначе? Голой по улице и в наручниках? - смеюсь. - Нет, спасибо. Уж лучше добровольно - и в штанах.
***
И опять за город. Почти все время молча - интрига накаляла меня всю изнутри, словно лампочку. Но молчала. Терпела я... выжидала. Да и не сознается. Толк?
Столько стараний, такая затея... - а потому покорно мерить взором километры, что пролетали мимо нас в виде меток на деревьях и столбах...
***
Мелькнул очередной знак начала населенного пункта. Вот только уже не вчитывалась. А зря: ведь еще несколько метров кружились по поселку - и вырулили к старому, заброшенному, практически полностью разваленному, разграбленному, разрушенному дому... рядом с высокой цилиндрической, на удивление и в контраст, хорошо сохранившейся башней: из красного кирпича, временем, ветром и влагой... побитой, потрескавшейся... но все еще живой...
- Что это? - пристыжено смеюсь, не понимая толком до сих пор, куда завез меня мой Костя.
- Маяк.
- В смысле? - обмерла я. Но еще миг - и выныривает на улицу из авто мой гид. Покорно следую за ним.
Захлопнуть дверь - и едва ли не бегом, быстро приближаюсь к Пахомову. Взор то на него, то на строение:
- Я думала... маяков у нас два: там, где мы были, и еще на мысе, что при военной части.
Ухмыльнулся, добро, снисходительно Костя. Движение - и тотчас обнял меня за плечи, прижал к себе.
Взгляд около:
- О-о! - протянул задумчиво. - Их много... по всей области. Вот только этот - один из трех сохранившихся еще довоенной постройки. XIX век. И, увы, уже не действующий, причем, говорят, лет двадцать как... Хотя с виду - живой, и все еще... прекрасен.
- Да ты прям... ценитель истории, - шутливо, добро язвлю, устремив взор ему в очи.
Поддается, отвечает ухмылкой:
- Есть немного... Ну, что... пошли? - кивнул в сторону дома.
Источник: интернет. Автор фото: Andrey Rumyantsev
Глава 13. Старый Маяк
Глава 13. Старый Маяк
В пустой маяк, в лазурь оконных впадин,
Осенний ветер дует - и, звеня,
Гудит вверху. Он влажен и прохладен,
Он опьяняет свежестью меня.
Остановясь на лестнице отвесной,
Гляжу в окно. Внизу шумит прибой
И зыбь бежит. А выше - свод небесный
И океан туманно-голубой.
Внизу - шум волн, а наверху, как струны,
Звенит-поёт решётка маяка.
И всё плывёт: маяк, залив, буруны,
И я, и небеса, и облака.
Иван Алексеевич Бунин,"На Маяке". 1903-1904гг.
***
Пройтись немного, отыскав вход через ограждение из колючей проволоки, натянутой на столбах, и ступить во двор.
Двухэтажное, полуразрушенное здание из красных кирпичей - дом смотрителя.
Шифер с крыши местами осыпался, али просто... «исчез». Стены - пробиты... являя рваными ранами нарушенную идиллию готической кладки. Оконные проемы, как и дверные, пусты... Лутки выдраны с корнем: и снаружи, и внутри... Потолок деревянный, и тоже лишь островами - в остальном же голые стопила виднеются. Межкомнатная перегородка снесена почти под ноль. Синяя краска, как и штукатурка, на прочих стенах осыпалась... лишь кое-где являя намеки на былой вид... сей «хижины», чьей-то обители, оплота... и твердого тыла.