***
- Я тебя предупредила, - гаркнула мне на ухо «Резвая Бабочка», когда мы зашли в здание.
Боялась ли я ее? Ни капли.
И даже тот факт, что мы, все шестеро «мотыльков-мормышек», без оружия, - тоже не так смущал. Даже проще местами - меньше угрозы раскрыться.
Однако... целый трехъярусный зал голодных (жадно следящих за каждым твоим движением, действием) зрителей, слушателей пугал не на шутку: вплоть даже балконы забиты и стояли зеваки вдоль стен. Но мало того, при всем при этом, ты должна не только хорошо отыграть суленное лицедейство, но и... благоверного своего выручить.
И будь, что будет... главное, ноги унести.
Не срослось. Сегодня, сейчас...
Делая окончательный, сложный... жуткий выбор, понимала. Как святую истину понимала - обратного пути не будет. Даже если смогу оправдаться, выпутаться. Кто я после всего этого?
Одних - караю, а другого, двуликого, и отнюдь не праведника, - спасаю...
Нет мне прощения. Оправдания. Смысла... и дальше самой себе врать.
***
Поправить платье, глубокий вдох, рисованная улыбка (испуганно выпучив очи) - и переступить через порог.
Тесная, но уютная комната. Шикарный диван полукругом. В центре - стол... что ломился от невероятного количества и разнообразия блюд... и выпивки.
- А вот и подарок! - радостно вскрикнул «Шушваль», разведя руки в стороны (тот самый, чья глупость, жадность нас всех сюда... привела). - За успешное окончание дел! И за удачное начало - нового, более тесного, продуктивного сотрудничества!
Счастливый взор на своих товарищей: пожилого мужчину (в клетчатой рубашке и джинсах - с виду обычный статист, а отнюдь не... криминальный авторитет)... и Пахомова.
Окаменел. Заледенел мой Костя, едва наши взгляды встретились. Тотчас отворачиваюсь, строя непринужденный вид.
- Че, Паха, понравилась какая? Или че завис? - заржал неожиданно Кряков, тот самый... чья шкура для «зрителей» сейчас самая ценна - для них, но не для меня.
Рассмеялся смущенный «Двуликий»:
- Да так, - прокашлялся от неловкости. - Все хороши...
- Ну, выбирай. Любую... Ты ж сегодня - важный гость...
- Одну? - иронией залились уста Пахомова.
Заржал Андрей Васильевич и тотчас выдал:
- Да хоть всех! Осилишь?
- Не, ну всех... мне совесть не позволит, - загоготал Константин.
- Совесть... или что другое? - ухмыльнулся Мужчина.
Скривился, паясничая, "герой":
- С голубыми "феями"... именно только совесть.
Рассмеялся (осмелился на дерзость) наконец-то и Шушваль:
- Да что их выбирать? Все красавицы! - в момент ухватил ближайших двух и повалил на себя. Захихикали барышни, тотчас принявшись уже обнимать, услащать своего кавалера. За ним прилежно свторил и Пахомов: сцапал обеих, чужих - не меня...
Сердце загрохотало, застучало тяжело в груди, будто в большой барабан забил шаман.
Забыла я, как дышать. Стою, распятая, жадно округлив очи.
Секунды - и вдруг ухватил меня Кряков за кисть, силой потянул на себя, заботливо усадил на колени. Откровенно, пошло сжал за талию, протискиваясь к груди.
Дерзкая ухмылка:
- А ты чего такая скромная?
Рдею, невольно отвожу взгляд.
- Зато я смелая, - нервически сглотнув слюну, влет принялась с напором ласкать, заманивать в свои сети моя «компаньонка». Резво устремляю на нее взор, дабы убедится не менее ужасному прозрению: «Резвая Бабочка», именно она, и никто иной, досталась мне в пару.
Ухмыльнулся довольно Мужчина, хотя на поцелуи не ответил - лишь позволил дарить ему ласку, лобзая шею, ухо, гладить ему грудь.
- Слушай, Костян, - игнорирует Васильевич сладострастия натиск. Уставился на Пахомова.
Поддаюсь, ведусь - осмеливаюсь перевести очи на своего "изувера" и я.
Вынужденно оторвался от губ пылкой «мормышки» Герой и обходительно устремил взгляд на товарища (меня же даже и на миг не полосонув):
- М-м? Че? - лениво, неохотно.
- Так че там по твоим ребятам из Поляндии?
Хмыкнул Пахомов. Но мгновение взор его дрогнул, уставился на руку одной из куриц, что уже нагло расстегнула на нем рубашку и нырнула к голому торсу.
И снова глаза в глаза с Кряковым:
- Андрюх, честно... уже пьяные, дурные... И вон девочки... уже мозг слили непонятно куда. Давай завтра, с утра? По свободе? И без лишних ушей.
- Это я-то лишний? - в момент недовольно отозвался Шушваль, причмокивая, отходя, видимо, от своих недавних засосов.
Заржал Костя:
- Ой, а тебе... лишь бы жертву из себя состроить и подвох где поискать. Я к тому... - на мгновение зажмурился (не сразу заметила я, как эта курва уже добралась до его брюк). - Что дела надо решать... в деловой обстановке... - вмиг изнеможенно застонал. Разворот, и, расплываясь в счастливой улыбке, прилип коротким поцелуем к губам "Жрице страсти" своими. - Да, зай?