Враг? Я - враг?
...или Он - предатель?
И кто еще заодно?
Науменко. Черт дери, НАУМЕНКО! Тот самый... да, ненавидел, да раздражала... да, в какой-то мере презирал. Но... убить? Взять и расстрелять? За что? ЗА ЧТО?
Не мог же Казанцев сдать, раскусить всю нашу игру - ведь даже я... в какой-то момент искренне поверила, что Костя - демон, слетевший с катушек... и то, что он сотворит со мной - сломает меня... навсегда. И тут?
Нет. Не Роман. Он не мог.
Виталя? И Виталик...
Не могли они меня так предать.
...даже если я в итоге... их всех предала. Но не стреляла, и не позволила бы сделать ничего такого и Косте: если бы стал выбор, непременно бы заступилась за них.
А тут?
И его, и меня...
...и нет больше ничего человеческого.
Праведного. Чистого.
Ясного.
Кто теперь свой? Кто чужой?
И какую нишу, место, занимаю я?
Глава 21. Пристанище
Глава 21. Пристанище
Памяти П. О. Ф., Р. О., Ж. А. Ф., А.
а также...
посвящается д. Дребск (Беларусь), д. В. Бобрык (Украина), д. Добровольск (Россия).
***
Скрипнули петли, дернулось полотно. Выскочил из дома Костя (одетый уже: темный свитер, серые спортивные штаны). Быстрые шаги ко мне ближе - и дернул на себя дверь. Протянул руку - поддаюсь, выбираюсь наружу.
Но едва поравнялась рядом, как тотчас ловкое движение - и подхватил меня себе на руки. Обвилась испуганно вокруг шеи.
- Это что еще? - нервически улыбнулась, заплясав взором от глаз его к губам и обратно.
- Земля холодная... - шепотом.
Робкая, едва заметная его ухмылка.
Разворот - и понес в сторону крыльца.
Шаги по ступенькам, движение, удар плечом - и поддалась дверь. Еще мгновение - и опустил, поставил меня на деревянный пол. Но все еще из объятий не выпускает.
Томные вздохи, сплетение взглядов, и вдруг приблизился, шепнул на ухо:
- Не бойся и не смущайся. Хорошая она. Присмотрит, пока меня не будет.
- В смысле, не будет? - отчаянно. Глаза округлились. Запекло в горле. И пусть знала, понимала, ожидала такой исход - согласиться с ним... уж никак не хотелось.
- Я потом приеду, как немного разгребу всё.
- Пожалуйста, Кость! - взмолившись, едва не плача.
- Лиза... это не обсуждается. Не сейчас. А теперь пошли в дом. Ты и так замерзла, не хватало еще заболеть. И вообще, мне еще ребят нужно вызвонить и сюда пригнать.
- Пахомов! - рычу злобно.
Но игнорирует. Отстраняется и едва ли не силой меня разворачивает к следующим дверям, ведущим уже из сеней... в сам дом.
Дернуть за ручку - и явить в нашу темень блаженный, но такой горький, сулящий скорое расставание, свет.
***
- Анна Федосеевна, - махнул рукой на пожилую женщину, старушку, в темно-бардовом вязаном свитере, в длинной, до пят, юбке из грубого сукна темно-коричневого цвета, и в белом платке, украшенном ярко-красными с блестками розами. - А это, - обернулся ко мне, - Лиза.
- Очень приятно, - смущенно прошептала я, пряча взор. Руки тут же невольно скрестила на груди, стыдливо прикрывая откровенно постыдный свой вид (благо, хоть застегнула эту... все еще влажную, местами грязную (после мусорных баков-то), зловонную... но любимую рубашку).
- И мне очень, внучка. Будь как дома, - встала с места та - и хоть медленно, неловко, а все же чувствовался ее задор и стремление быть куда собранней и участливее, нежели позволяла ей ее старость.
Пошаркала в комнату. Но на пороге неожиданно замерла. Полуоборот - и устремила на меня добрый, заботливый взгляд:
- Ходи сюда, - махнула рукой. - Я тут кое-что тебе нашла...
- Ладно, разбирайтесь. Я скоро буду, - вмиг, будто на разрыв меня пробуя, отозвался и Костя. Мягко, добро, виновато. - Если что, я во дворе.
- Только недолго, - недовольно буркнула женщина. - А то еда постынет. Эх... знала бы, чего добренького приготовила, вкусненького.
Улыбнулся как-то странно Пахомов. На миг показалось, будто вспыхнул в его глазах... детский, игривый огонек, взрываясь забавой и радостью, вторя чему-то потаенному, былому, давно забытому... но до безумия приятному и родному.
Ухмыльнулся:
- Постараюсь.
***
Из дальнего угла, аккуратно сложенные стопкой, достала и протянула мне несколько ситцевых платьев Анна Федосеевна. Всучила в руки, даже не желая слышать мое блеяние, смущенный, нелепый отказ.
- Бери, - добро так, улыбаясь, но с напором, гаркнула та. Взмахнула освободившейся рукой. - Всё равно... струхнут. Сколько времени и так пролежали... без дела. Куда они мне? От невестки осталось. В свое время, как приезжала, в прок запаслась да оставила. А потом и забирать отказалась: сказала, немодное более... и в городе так больше не ходят. Не знаю, модное - не модное: удобное, целое, опрятное - а что еще от одежины желать?