Усовещено рассмеялась и я (не просто рдея, а уже конкретно пылая от смущения и стыда):
- Ничего. Сама напросилась...
Ухмыльнулся.
Заметно силится, тужится быть более аккуратным, ловким.
Еще миг - и наконец-то выдох, опустил руки. Протянул трофей:
- Надо было сразу сообразить: в машине бы оставили.
- Зачем? - смеюсь.
Забираю и тут же, развеивая вместе с прошлым по ветру, пускаю ее на волю случая.
Полетела, закувыркалась, устремилась прочь - моя боль, горечь, едва ли не совершенная ошибка... моя мечта и погребение одновременно.
И вдруг какая-то невысокого роста девочка запрыгала, пытаясь поймать "белую дымку", а затем и вовсе храбро, самоотверженно рванула за ней... Еще миг, еще одно проворное движение - и схватила"непослушную".
- Тетенька! - разворот, и радостно, быстро кинулась к нам, застывшим в немом шоке, все еще следящим за происходящим. - Тетенька, Вы упустили! А я поймала! Держите!
- Спасибо, хорошая моя, - смущенно заулыбалась я, сгорая уже не только от стыда... но и от ужаса. Дрожь по телу.
Протянула девчушка свою "добычу", невольно уставив на меня свои добрые, искристые круглые глазища.
Взволновано закачала я головой:
- Не надо она мне, - с опаской, шепотом, виновато. - Хочешь? Дарю!
Оторопела в момент малышка:
- Что, правда? - а глаза еще сильнее расширились, загораясь необузданным счастьем.
- Конечно, - улыбаюсь смущенно.
А вот и родители маленькой Героини.
- Мама! Мама! Смотри, что мне тетя подарила!!! - радостно заскакала та на месте, бросаясь на нее, едва ли не цепляясь за шею.
Устыжено, криво, горько улыбнулась я. Резвый разворот, чувствуя, как тотчас на мои ресницы проступили слезы, и вот-вот, мерзкие, сорвутся с глаз.
Шепотом, но приказным тоном «Жениху»:
- Пошли давай.
В момент поддается, без лишних вопросов. Споров. Слов...
- Спасибо Вам! - слышу за спиной. Полуоборот вежливости и киваю головой. А ноги - сами несут, прибавляя скорость... будто из ада убегая, от кошмара - своего собственного кошмара... смирить, пережить который каждый раз все сложнее и сложнее...
Еще метры - и под незримым, практически не ощутимым, но чудотворным, невероятным, необъяснимым, хоть и молчаливым напором, влиянием своего спутника все же начинаю остывать... - сбавляю ход.
- Лебедь.
- А? - проглотить последнюю, гадкую слезу и обернуться к своему новому «знакомому».
Кивает вдруг куда-то вбок, едва ли мне не за спину:
- Лебедь, говорю... Там, на воде... Черный.
Удивленно выгнула брови я. Миг - и поддаюсь, оборачиваюсь - застываю в изумлении. Один-одинешенек такой, среди стаи белых. Сидел, копошился, перья чистил, и вдруг взор около - плавно, неспешно поплыл, наслаждаясь покоем... мнимым, самовнушением дарованным, одиночеством.
- Черный... надо же. Не знала, что они у нас водятся.
- Я тоже, - ухмыльнулся. - Ну, что... идем дальше? - кивнул на дорогу.
Поддаюсь.
- А мы что... конкретно куда-то, или так?
Улыбнулся:
- И конкретно, и так...
Хмыкнула, в негодовании закачав головой:
- Мутный ты тип...
- Только сейчас заметила? - захохотал неожиданно громко.
- Надеялась... до последнего, - шепчу устыжено, пряча взор.
- На что? - измывается уже откровенно. Взгляд мне в лицо.
Отвечаю тем же. Глаза в глаза:
- На добропорядочность.
- А я не добропорядочный? - ухмыляется.
- Ну, мутный же...
- А мутные не бывают добропорядочными?
- А бывают? - смеюсь, сгорая в неловкости, но при это упиваясь заодно странной легкостью и зарождающимися, не менее странным образом, внутри меня покоем и весельем.
- Так мутные же, - решает ответить, - никогда не знаешь, что от них ждать. Вплоть до...ну, не знаю, до той же жуткой добропорядочности.
Не выдерживаю - и хохочу неприкрыто и громко:
- А она у тебя жуткая? - чувствую, как уже пылают мои щеки от смущения.
- У-у-у! - взревел. - Самому страшно!
Еще немного - и замерли у порога.
- Серьезно? - смотрю на своего кавалера. - Маяк?
- А что? - ухмыляется. - Религия не позволяет? Или фобия?
- Столько ехать, а потом... пешком идти? Сюда, кстати, - откровенно язвлю, - на машине легко подъехать можно было, и парковка вон свободна, - киваю головой в сторону оной.
Не поддается. Все еще сверлит меня взором, впивается в очи:
- Я знаю, - улыбается. - Так что... идем?
Пожала плечами и скривилась в рассуждениях:
- Идем...
***
Какие-то тихие, скрытые «шашни» со смотрителем - и пропустил тот нас внутрь. Шаги по ступенькам, серпантином ввысь, - и замерли на самой верхушке, в застекленном, уютном фонарном отсеке. Рядом с той самой лампой, узницей колец рифленых линз Френеля, что и испускает такой важный, такой действенный, невероятный... спасительный "мигающий", вращающийся луч света.