Глава 33. Происки мойр
Глава 33. Происки мойр
***
Долгие... бесконечные минуты ожидания, души терзания... вердикта.
И наконец-то послышался шорох, волнение, шепот. Шаги Вестника в комнату. Обмер в растерянности мужчина, неосмотрительно слишком близко ко мне, так что даже смогла разглядеть его лицо: скривился в печали незнакомец.
- Ну? - раздраженно гаркнул Горбунов, не выдержав глупого, никому не нужного молчания.
- Да чё?.. - поморщился тот. Громкий, тягостный вздох. - Эти не берут. До Блохи дозвонился... - и снова режущая, пилящая заживо тишина. Впилась в очи мужчины я взглядом, не имея сил сопротивляться предсмертной, вопящей тяге. Едва осознанно, немо взмолилась не губить... пощадить... меня и моё дитя. - Гасить сказал, - раскатистым громом. - И расход пока...
Окаменели вмиг все присутствующие: не дышать, не моргать. Сопротивляться.
«Пи**ец», - послышался голос Связиста, невольно вырывая меня из холодной, беззвучной, вакуумной прострации. Сердце враз заколотилось в шальной агонии, вырывая последние мгновения жизни из лап обреченности.
- Да свалит она... - внезапно раздался взволнованный, пропитанный горечью, испугом, голос Казанцева. - Не тупая: свалит, никому ничего не скажет. Исчезнет... Мужики, вы чего? - взор около, жадно выпучив очи. - Она же - СВОЯ!
Давясь злой иронией, все же печально рассмеялся Горбунов:
- Своя, говоришь? - дерзко. - Уверен?
- Уверен! - не менее грубо. - Это просто мы - чужие...
Горький вздох. Встал, выровнялся на ногах Палач. Шаги по кругу, меряя рассуждениями комнату.
Обмер. Пристальный, сверлящий, будто щупая, определяя глубину моей души, али просто - ища опровержение наличия оной, взгляд. Поддаюсь - отвечаю тем же. Но еще миг этого жуткого, черствого, ледяного напора - и сдаюсь. Позорно опускаю голову и, покорно зажмурив веки, жду.
Не надежды. Не пощады. Исхода жду... - и так всё ясно.
Конец. Вот он... глупый, самонадеянный, бессмысленный мой конец - финиш всей моей жизни, что была мне, видимо, по ошибке отписана. Ничего не успела сделать. Ничего толкового, значимого, заметного. Ничего... кроме ошибок, боли... и предательства. Всех подвела: родных, близких, любимого. Ослепленная своей беспечностью, больной тягой, глупыми поисками, наивным рвением к чему-то непонятному, недалекому... в поисках смысла жизни, цели... ее значимости как для общества, так и для самой себя - ее же я и растеряла, растратила, просадила.
Ирония?.. Сарказм?.. Плевок судьбы? Происки мойр?.. Одной. Второй. Третьей. Где каждая исполнила свою, личную, жестокую, но важную роль: не глядя, вытащила жребий; соткала, пропустила через все превратности и смело перерезала нить моего бытия.
Конец. Всему конец.
Костенька... Костя, как же хочется напоследок услышать твой бархатный голос. На прощание увидеть твои серо-голубые, будто небо, будто море, глаза. Ощутить убаюкивающее тепло. Нырнуть в океан пьянящего твоего неземного, услады переливов, запаха. Ты - мой мир... беспечности, любви и смеха; мир нежности, ласки и красок... - всё то, что не ценила, чем рискнула; что едва сама не загубила...и сейчас я покидаю, отпускаю навсегда. Как хочется сказать тебе еще хотя бы раз, как безмерно... ты мне дорог, как безумно я люблю тебя... до пронзительного писка, визга, стона души. И поблагодарить тебя за всё. Извиниться, раскаяться... Расплакаться - и всё же получить прощение за то, что взамен тебе так жестоко, вынужденно подарю...
Однако, рискнуть не смею: даже если со мной уже всё решено, тебя подставить под удар - сродни самому страшному прегрешению. Ты здесь, ты рядом... со мной душой. Еще немного - и плотью тоже. Окажусь в твоих объятиях и навсегда останусь я с тобой.
Шорох. Резвые движения - не поддаюсь, лишь только в фантазии рисую возможное происходящее. Щелкнул предохранитель.
- Пошли все на*** отсюда! - гневное, деспотическое, будто сам дьявол взревел. В испуге распахнула очи я. Поддались велению присутствующие. Дрогнул и огонек в чьих-то руках. Заботливой пеленой полумрак завладел нашим пространством, очерчивая в темени искаженные догадки.
- Тебе особое приглашение? - рявкнул, вполоборота метнув взгляд на застывшую в углу фигуру. Присматриваюсь, узнаю - Казанцев.
- Бабу... беременную... Ты совсем что ли?.. Вообще ничего святого не осталось?
- Слышишь, ты, - и снова косится на него Палач. - Святоша е**нный... на**й отсюда!
Нервно, звонко сглотнул слюну Роман:
- Я тебе не дам этого сделать.
- Может, и тебе всадить заодно? - бешено рявкнул, обернувшись и возведя, уставив дуло уже в сторону своего "товарища".
«Я люблю тебя», - испуганно, вором, под раскаты взорвавшегося шума, перепалку изуверов, шепчу прощальные слова, искренне молясь, чтобы все же Пахомов услышал меня.