Для Клааса ничто больше не имело значения. Но не для меня. В груди разворачивалось колючим клубком холодное отчаянье. В тот миг я поняла, что больше не чувствую Мариса. Я опустилась на землю и уставилась в одну точку. Мой разум искал, звал, бился. Тщетно.
Ведунья обняла за плечи. Касание ее рук заставило вздрогнуть. Сухое тепло старческих ладоней не наполняло силой, но они не позволяли упасть и умереть.
— Прежде, выслушай, — старуха говорила редко. Поэтому я смогла подавить разрастающуюся внутри дыру, поднять голову и заглянуть в ее глаза, — сны снились мне. Несколько месяцев я видела в них пугающее зло. Чем тебе становилось лучше, тем яснее образы, преследующие меня. Стоны замученных, боль, смерть. Даже мне, старухе стало страшно засыпать, хотя повидала достаточно горя в этой жизни. То зло, что виделось во снах, рвалось сюда давно. Я мешала. Запутывала следы, отводила глаза. Но оно оказалось намного сильнее. Наступил день, когда мои действия утратили смысл. Остановить должна была ты. Я дала тебе орудие. Все сделано. Кажется, ты проиграла? Собери силы и иди вперед. Ты умеешь это лучше всего. Твой путь гораздо длиннее. Он не заканчивается здесь и так. Но за все нужно платить. Помни, не ты одна платишь.
Старуха оставила меня. Она свое дело сделала. А что сотворила я? За все приходиться платить? За жизнь. И за смерть.
'Слезы вымоют горечь из сердца, со временем' — так говорила Лисица, пытаясь вновь растормошить меня. Только я не человек и у меня нет слез. Я заплатила цену за свои полгода счастья.
59 глава
Она смотрела на огонь. По лицу пробегали тени, превращая его в маску. От очага волнами шло тепло, успокаивая, убаюкивая.
Марис смотрел на нее. Она специально отвернулась, пока рассказывала. Словно рассказ предназначался и не ему вовсе, а потрескивающему пламени, которое бесновалось в тесных стенах камина. Линия спины, темные локоны, рассыпавшиеся по плечам. Женщина, которую он хотел бы ненавидеть, но не мог. Точно также как не мог любить.
— Ты искала меня потом?
— Да.
Сухие ответы. Все красноречие растворилось в шипении случайно пролитого на дрова супа. Она поставила котелок на толстую доску на столе, и рассеяно потерла щеку тыльной стороной ладони. Марису хотелось схватить ее за шею и вытрясти еще хоть немного чувств. Как она так безупречно научилась прятаться?
— Так что помешало найти?
— Я не чувствовала тебя. Любой приходящий знает о присутствии другого сташи на своей территории, даже примерное местоположение. Приходящие воспринимают и образы и занятия друг друга, как только уровень их подготовки станет достаточным. Знакомого или кровного родственника найти легче. Но я не могла обнаружить тебя. Бродила из мира в мир. Искала, звала. Сколько передо мной прошло границ, лиц и образов… и ничего. Ни одной зацепки, ни одной ниточки. Я так хотела безопасности для тебя, что слишком далеко отправила. Помнишь, про огненную вспышку? В первый раз мне удалось сотворить дверь. Как те, что созидали наши предки. Танцующие в огне. Она была нестабильной и сразу закрылась. Следов не осталось. Я очень надежно спрятала тебя, даже от себя самой.
— Мне кажется, ты претворяешься и делаешь это неумело. Неужели тебе не могло прийти в голову поискать под носом? Там, куда ни разу не заглянула.
— Где? У твоего отца? Думаешь, если бы могла вспомнить, не обратилась бы? Думаешь, не приходило в голову, что отправила сына в самое безопасное место, к его отцу? Это невозможно. Как я могу отправить его к тому, кого не знаю?
— Ты искала одна. У тебя нет родных, но хоть кто-то близкий за прошедшие годы должен был появиться? Почему не искала помощи у него?
— Да не умею. Я сама по себе. Не понимаешь?
— Никого?
— Нет. Одного могла бы назвать другом, но…он отказался иметь со мной дело. Мы повздорили, и больше не искали встречи.
— Кто это был? — почти с детской жадностью спросил он.
— Мой охотник. Мэрис, — Сташи закрыла глаза, тяжело оперлась на стол, — когда я поняла, что поиски не приносят результата, а я себе напоминаю скелет, который никто не в силах остановить, то задала вопрос. Что дальше? Меня не волновала польза, которую принесла смерть Клааса другим. Разговоры, изыскания, прочая чушь о развале миров и закрытии дверей. Я потеряла больше, чем приобрела. Научилась чувствовать и потеряла эту способность вновь. Но из жизни при этом ушло последнее, что имело ценность. А убить себя, я не сумела. Тогда и остановилась. Перестала искать. Не знаю, почему именно этот мир привлек меня. Мой дом. Я страж. Зачем ко мне начали приходить другие приходящие, что искали, не знаю. Что за великие мудрости желали получить? Коснутся 'могучего' воина, услышать дурацкий совет, пройтись по моей земле или испытать на прочность панцирь? Глупости, раздражающие безмерно. Стража нельзя сместить, если мир принял его. Для меня остаются знания и поиски ответов. Благодатное одиночество. Я не испытываю угрызений совести, только горечь. Меньше всего… Знаешь, я начала понимать Тхата. Был у меня такой знакомый, страж. Так что ты хочешь, Марис?