– Хорошо, пусть она будет моей подругой, – сказал Блейд, желавший непременно узаконить статус своей возлюбленной.
– Ха! Всадница не может стать подругой мужчины!
– Я имел в виду – боевой подругой, – уточнил Блейд. – Адъютантом, ординарцем и телохранительницей. Такое законы Сата дозволяют?
– Хмм… боевой подругой… – Харамма прикусила губу и задумалась.
Блейд, покосившись на соблазнительные формы красавицы Банталы, решил развить успех:
– Да, именно так! И каждая из вас – если, конечно, кто пожелает, – тоже может стать моей боевой подругой. Мы будем вместе сражаться и вместе пировать, мы будем делить пополам славу и…
– …ложе, – тихонько подсказал Силтар, прикрыв рот рукой и повернувшись в сторону своего владыки.
Тут грозный император не выдержал и, согнувшись в своем кресле в три погибели, расхохотался.
– Ну… странник… – бормотал он сквозь смех, – ну и аппетиты у тебя! Похоже, ты готов зачислить в свои боевые подруги все четыре легиона этих всадниц!
– Почему бы и нет, владыка? – Блейд приподнял бровь.
– Кто же тогда поведет нас через горы? Боюсь, когда мы доберемся до Латранского хребта, ты не сможешь перешагнуть даже через булыжник!
– Вероятно, – Блейд с сокрушенным видом развел руками. – Но если мне помогут колесничие из твоей гвардии…
Тагор вдруг стал серьезным.
– А что, это возможное дело? – спросил он, покосившись на стройную изящную Пэю.
– Все возможно в этом мире, если приложить труд, терпение и немного ума, – Блейд оглядел четырех женщин напротив. Было совершенно ясно, что они не поняли ничего из состоявшегося обмена мнениями. И неудивительно; он носил сугубо мужской характер.
Амазонки начали с недоумением переглядываться, но тут политичный Силтар разрядил обстановку.
– Из твоих слов, владыка, я заключаю, что ты готов служить арбитром в нашем маленьком споре? – он поклонился Тагору, одновременно подмигнув Блейду.
– Ни в коем случае, – император покачал головой. – Меня не смущает, что наш отважный гость прилетел на этой удивительной птице, построенной меотским мудрецом. И, конечно, ему не удалось бы погрузить в нее сотню боевых подруг в качестве почетной стражи, – Тагор усмехнулся не без лукавства. – Но я могу понять сомнения храбрейшей Хараммы. Только ей и ее соратницам решать, подчиняться ли новому командиру или нет. Им же всем и нести ответ перед царем Дасмоном за неповиновение… Все, что я могу сделать
– повести с собой тех, кто признает Блейда из Альбиона своим вождем, а сомневающихся, – император посмотрел прямо на Харамму, – отправить в Меот. Сейчас его опыт для меня дороже целого легиона всадниц.
Очень умный человек этот император райнитов, решил Блейд. Вроде бы оставил все на усмотрение четырех воительниц, однако нажал на нужные кнопки… Теперь им не отвертеться! Он поднял взгляд на Харамму и тут же выяснил, что она это тоже понимает.
– Ну, смотри, Блейд из Альбиона… – могучая генеральша не пыталась приглушить свой рокочущий голос. – Забота о войске в походе – это не игра в харайю и не обучение девушек нашего милостивого принца… Поглядим, что у тебя получится…
– Поглядим, – ответствовал Блейд. – А сейчас – всем в лагерь. Принять у райнитов фургоны – по одному на сорок всадниц, счесть подковы с шипами, мешки с зерном и теплые плащи. Вечером доложить. Все!
Четыре женщины встали и направились к выходу. Черноволосая, белокурая, золотая, рыжая… Мужчины провожали их глазами; Гралия сидела тихо, чему-то улыбаясь про себя. На пороге Харамма обернулась и посмотрела на императора.
– Не сочти за дерзость, владыка, если я пошлю один из наших кораблей в Меот, с письмом великому царю. Вреда от этого не будет.
– Твое право, – произнес Тагор, бросив взгляд на Блейда.
Тот пожал плечами и свернул свой драгоценный пергамент.
* * *
Шатер Блейда выглядел не таким роскошным, как императорский, но в нем стояло широкое ложе, на котором было достаточно места для двоих. Толстый ярко-зеленый шелк полотнища казался сейчас, после захода солнца, почти черным; три свечи, мерцавшие в высоких медных подсвечниках, озаряли нагое розово-смуглое тело Гралии, сидевшей скрестив ноги на низкой софе. Блейд, в одной набедренной повязке, в задумчивости расхаживал по изумрудным коврам, закрывавшим пол. По его мысли зеленые цвета должны были стать новым государственным атрибутом Меотиды – в противовес голубому и белому. Выбор на сей счет был невелик – желтое и золотистое являлись символом древних Жарких Стран, темно-синее олицетворяло Айталу, черное с серебром – Эндас. Что касается красной гаммы, то к ней Блейд питал стойкую профессиональную неприязнь; к тому же, эти цвета, во всем богатстве своих оттенков, издревле принадлежали империи райнитов. Оставалось только зеленое, и Блейд избрал его