− Да. Собираемся, − ответила Анька. − Поздно уже, надо прощаться.
− На салют не останетесь? − спросила Женька, глубоко затягиваясь сигаретой.
− Мы смотрели его уже. В прошлом году, − вдруг, неожиданно для себя самой, подала голос Марина. Она заметно нервничала, так как чувствовала уже не первый укол зависти за несколько минут.
Женька кинула на нее оценивающий взгляд и неожиданно улыбнулась.
− Да, да, − протянула Анька. − Что там будет такого, чего мы не видели?
− Я тоже не остаюсь, − вздохнула Женька. − Обещала матери сегодня прийти пораньше.
− Ты одна идешь? Тебя никто не провожает? − удивилась Анька.
− Нет, иначе домой зайти раньше не получиться.
− Мы тоже, с Маринкой, одни, − поддержала свою соседку Анька. – Вот, решили по домам, а то пьяных много, − она осеклась, когда Марина ткнула ее пальцем в бок, за лишнюю информативность.
− Тогда пошли, а то потом толпа хлынет, не проберешься, − Женька не обратила на них никакого внимания и оглянулась на площадь.
Толпа в этот момент заревела, вновь узнавая с первых аккордов популярный хит.
Анька посмотрела на Марину, которая в этот момент рассматривала прохожих и спросила у нее, легонько дернув Женьку за рукав.
− Мы тебя проводим, да, Жень?
Та, равнодушно кивнула, затягиваясь сигаретой и прищуривая один глаз от сигаретного дыма. Ее красивое лицо выражало только скуку и ничего более.
− Не надо, − Марина представила, что с ними ей придется идти еще дольше. И решительно опровергла это предложение. − Я сама.
Анька недоверчиво окинула взглядом Марину, но та даже бровью не повела.
В этот момент на Женьке повис парень, обхватив ее со спины кольцом своих рук.
− Приве-е-ет! − заорал он в ухо безмятежно стоящей девушки и радостно оскалился.
Коротко стриженный, с широким лицом и не менее широкими плечами, это первое, что бросилось Марине в глаза.
− Отстань, Леха. − Женька лениво повела плечом, словно смахивала с себя его руки.
Марина даже открыла рот от такой грации, что промелькнула в жесте этой девчонки. Это величавое и естественное пренебрежение, вызывало только одно предположение. Юная Женька, была вдоволь сыта мужским вниманием, что опять же вызвало недоумение, с примесью легкой зависти, со стороны двух девушек, стоящих, напротив.
Женька довольно легко отделалась от назойливого парня и быстро сказала.
− Я ухожу. Вы идете?
− Да. Мы тоже идем, − Анька посмотрела на Марину, твердо намереваясь ее проводить.
− Анют, − тихо сказала Марина. − Я сейчас как побегу, так до самого дома… Не останавливаясь. Честно-честно. − И она с улыбкой посмотрела на Аньку.
− Ну, ладно, − все также недоверчиво отреагировала Анька, понимая чувства Марины.
− Созвонимся завтра.
Женька пристально поглядела на Марину, однако ничего не сказала, выкинула недокуренную сигарету, и они с Анькой быстро ушли в сторону своего дома.
Марина постояла несколько секунд, глядя им вслед, затем бросила мимолетный взгляд на стоявших в стороне несколько парней, и, не разглядев там знакомый затылок, медленно побрела к себе домой.
Опущенный подбородок в ворот водолазки, свидетельствовал о желании спрятаться от этого грохота и ярких огней. Руки, придерживающие капюшон у основания шеи, покраснели от холода, но Марине было все равно. Она радовалась, что ей удалось отвязаться от навязчивых проводов до ее дома, с участием Женьки. Ведь тогда пришлось бы поддерживать разговор, быть веселой, или хотя бы просто вежливой. А в ее состоянии, когда ком подкатил к горлу и во рту появился кисло-соленый привкус, не то, что разговаривать, даже плакать больно.
Марина не понимала состояние этой боли. Руки-ноги, она чувствовала, как и холодный морозный ветер, бьющий в ее лицо, а вот глубину своей пустоты, что росла в ее груди, она не могла ощутить. Как и не понимание того, что другой человек не может ей принадлежать вечно, да и вообще, разве он может принадлежать кому-либо? Она не в состоянии повлиять на него, привязать к себе, заставить себя любить с крепкой силой. И никогда-никогда не отходить от нее даже на шаг.
Чем дальше она удалялась от оживленной площади, тем громче раздавался скрипучий стук ее каблуков, по асфальту. Перейдя дорогу, она сошла на песок, чтобы заглушить свои шаги. Песок был влажный и вязкий. Иногда ее каблуки полностью проваливались со слабым скрежетом и тогда она приподнималась на цыпочки и шла несколько шагов, стараясь не наступать на пятки.
Изредка попадались случайные прохожие, спешившие по домам, проезжали машины и автобусы, заглушая крики и музыку, еще четко доносившуюся со стороны площади.