Совсем иное дело – мысли ГЗ. Да, у него уже были свои собственные мысли, которые он обдумывал; мозг успел разогреться и работал на невиданной прежде мощности. След на загаженном другими следами месиве грязи с клочка сельской дороги едва различим и быстро стирается. След на пустой Луне виден лучше всякого клочка одинаково пустого серого грунта на несколько метров вокруг. Каждое окно, каждый прохожий, каждая трещина старого бордюра врезалась в мозг ГЗ. Он жадно, глотками поглощал весь мусор жизни и, что значительно важнее, строил закономерности, искал в предметах общие черты, делал первые выводы. Он сравнивал Неолога с тем маленьким закутанным господином на противоположном тротуаре, он сравнивал окно дальнего дома и ближнего дома, он сравнивал железные палки знаков с железными прутами арматуры на обвалившихся углах некоторых зданий… Он искал свои воспоминания, случайно осевшие в тогда ещё враждебном к новым знаниям разуме, он размышлял о том, связаны ли его прежние соседи – по словам Неолога, исполнители, – с теми, кто бороздил улицы города от двери к двери. Вспоминал он чрезвычайно плохо, вспоминал лишь по ощущениям – какое-то удовольствие от законченной работы, от сна в тепле, от ёрзанья на ком-то себе подобном, от одного только взгляда на маленькую фигурку животного, будто бы единого с ним… Он ничего не понимал, но он отчаянно пытался – а труд иногда приносит плоды…
Здания поднялись ещё на этаж, башни стали значительно ближе. Приближались сумерки. Пыльная вывеска ЗЦПО на пыльном пути двух пыльных существ привлекла Неолога, и он направился к пыльной двери под ней. ГЗ остановился, заметив смену курса, но вновь принял решение следовать за Неологом. Он до сих пор испытывал очень странное чувство – теперь он искал и находил выбор в ранее очевидных вещах. Он везде искал и везде находил развилки. Вначале он думал, что так и нужно – в одних местах развилки есть, а в других их нет. После того, как всю жизнь он шёл строго по рельсам, он понял наконец, что на переездах можно свернуть на совсем другую дорогу. Правда, он ещё не знал, что мир вокруг него бесконечен, и потому варианты выбора также бесконечны – можно пойти и по рельсам, и по дороге с переезда, и по тропинке в лес, и сквозь кусты на опушку, и через кювет на просторный луг, и на быстро приближающийся, отчаянно гудящий поезд, чтобы обрести под ним покой…
III
Заведение Ценителей Пищи и Отдыха, сокращённо ЗЦПО, было излюбленным местечком той массы людей, которая устала от бесконечного стресса и с нескрываемым удовольствием соглашалась танцевать и есть совместно. Никто уже не помнил, почему клуб по снятию стресса основался под флагом именно этих занятий. Возможно, включать секс в методы снятия стресса в те времена считалось непристойно.
В целом, такие заведения оправдывали своё название – основными занятиями в них считались танцы и еда. Когда-то все танцевали под одну и ту же музыку, но вскоре растущие либеральные настроения вынудили организаторов отказаться от идеи общей музыки. Ведь каждая личность воспринимала один и тот же набор звуков по-разному. Тогда вся музыка стыдливо попряталась в еле заметные наушники, и толпа стала дёргаться в тишине. Тишину прерывало чавканье, хруст и некоторые другие звуки – другая часть посетителей клуба ела. Со временем еда становилась всё более однообразной, изобретались лишь бесконечные соусы, и ко времени нашего повествования соусы уже успели повторить все ранее изобретённые блюда и стали повторять самих себя. Ели странную массу под соусом по-разному, но чаще всего её брали лопатками или руками и жрали жадно, как свиньи. Некоторым было противно слушать звуки чужого (не своего, конечно) чавканья, и они пользовались затычками для ушей. А потом многие стали делать дорогую операцию по избавлению зависимости от еды. Долговременное вложение раз и навсегда избавляло от нужды траты денег на пропитание. Но, так как жизнь постоянно искусственно удлинялась, операция приобрела колоссальную цену, и лишь те, кому хватало денег на ежегодные выплаты, стали делать её в кредит. Но мало того, что это было не каждому по карману, это временами вызывало сильнейшую ломку – инстинкты побороть сложно – и тем самым сильно портило настроение.