– Освободилась?
– Ага. Ты как, Тимоха?
– Я обедаю.
– Не помешала?
– Нет, закончил уже. Я дома, заслуженно отдыхаю.
– Как ваше самочувствие, Тимофей Олегович?
– Рита, а что так официально? Прямо, как участковый терапевт спрашиваешь. У меня нормально всё. А в чём дело то?
– Да я знаю, что ты сразу врать начнёшь. Тим, мы уже давно знакомы, и ты никак не хочешь признать, что со мной эти номера не проходят. Я поглядела на картах твоё состояние, и мнится мне, что не так давно у тебя с сердцем были проблемы. Так?
Тимофей напрягся – он никому ещё не рассказывал о случившемся в парке перед встречей с Поповым, во-первых, не хотел беспокоить, а во-вторых, и сам не мог понять, что с этим делать дальше. Связей в этой сфере жизни, где обитают люди в салатных одеждах, у него не набралось, а к кому подойти в первую очередь, он даже не представлял. Но Богачёвой что-то нужно было отвечать, и пришлось выпалить первое, что пришло в голову:
– Да ничего страшного не случилось, просто голова закружилась, но всё быстро прошло.
– Тимоха, быстро только кролики трахаются, а если со здоровьем шутить и откладывать, можно весьма долгие проблемы отыскать. И на ровном месте, причём. Рассказывай, что случилось?
Поняв, что открутиться не выйдет, Палинский изложил в нескольких предложениях недавний случай, и клятвенно пообещал сходить в больницу на днях, а затем постарался перевести разговор на другую тему:
– А ты сама-то как? Завтра я опять в вашем районе должен быть, могу зайти, если не занятая будешь. Как у тебя на завтра? Что молчишь?
Маргарита, не задерживаясь, с ходу начала ругаться:
– Слушай ты, шутник хренов, сдохнуть хочешь? Тебе надо срочно идти в больницу, и хорошо обследоваться. Я вечером знакомой позвоню, уточню всё как надо, может чего особенного посоветует, она вообще-то сама – окулист, но вокруг медики, сферу эту знает. Короче, я тебе тогда позвоню, и всё толком скажу. И вот ещё что – тебя давят скрытые воспоминания прошлого. Этот вопрос с домиком в Городище, по какой-то причине имеет ключевое отношение к твоему здоровью. Ты этим занимаешься?
– Да. Только давай не по телефону, хорошо?
Было слышно, как Рита тяжело вздохнула, и обречённо ответила:
– Да, всё так и есть. Это дело на тебя сильно давит. И лучше бы ты бросил всё, пока не поздно.
– Это ты про что?
– Тимоха, сильно нехороший расклад получился по твоему интересу, вот про что. Тебя пресс страхов прошлого давит, и не отпускает. Если по-хорошему, то надо ещё к психотерапевту попасть. Но я даже не знаю, есть ли в Тайгарске такой специалист. В детстве тебя основательно запутали родители, и ты до сих пор не можешь найти выхода.
– Есть такое. До сих пор не представляю, как нормально с людьми общаться – у всех представление обо мне совсем искажённое. А что ты опять про это всё заговорила?
Рита заговорила быстрее:
– Я как раз об этом и толкую – ты боишься даже напоминания о пережитом. Мозг отключил этот пласт, бережёт себя. Но, при этом постоянно расходует жизненную энергию, то есть ты не можешь до конца расслабиться, а для организма работать без выходных – тяжело, вот и как следствие – проблемы с сердцем. Я тут последнее время выборки психиатров по сети делаю на эту тему, много чего уже прочитала. Скоро уже специалистом заделаюсь.
Тимофей усмехнулся:
– Мне спасибо скажешь.
– Да, скажу, конечно. Слушай, тут в справочниках всё в точности описано, как ты мне рассказывал. Только научным языком. Главная фишка психопата – ложь, коварство, а самая главная – манипуляция. Это их естественный талант. И они никогда не боятся, что их разоблачат. Ничего не стесняются, и не путаются. Могут даже рассказывать о себе истории, которые могут показаться неправдоподобными. Но они всё равно настаивают на своём. И добиваются! У них всё линейно и просто. Они даже карьеру выстраивают с определённой целью, представляешь? Юридические специальности, учителя, врачи, чиновники. В их распоряжение попадают зависящие от них люди. А это как раз и даёт наслаждение властью и контролем. Всё просто как про тебя написано, да?
Палинский ответил утвердительно:
– Да уж – очень и очень похоже.
– Психопат всю жизнь ищет удовлетворение своей страсти – страдания окружающих. Он этим наслаждается. Вот так. Ну ладно, Тимоха, не буду тебя под вечер перегружать. А ты пообещай, что послезавтра отправишься в больницу. Пообещай!
– Рита, обещаю. Успокойся.
– Ладно, давай тогда, пока. Завтра позвонишь.
– Хорошо.
Закончив разговор, Тимофей сделал глубокий вдох-выдох: «Вот ведь Рита, не даст жить теперь. Придётся и правда в больницу сходить. Да может и нужно, на самом деле».
Пока длился их разговор, он успел заварить чай, и налив полную чашку, только собрался снова пройти на балкон, как мобильник опять зажужжал. На дисплее высветилось – «Чащин А.С.». Быстро отжав громкую связь, ответил:
– Александр Семёнович, добрый вечер.
– Да, Тимоха, привет. Как сам?
– Да как сала килограмм! У вас как?
Чащин весело хохотнул, и сразу обозначил:
– Завтра с утра встретимся?
– Понял, подойду.
– Ну всё, давай.
На этом разговор закончился. Тимофей взял в руку чашку, и прошёл на «пост наблюдения». Разглядывая вечерний город, поймал себя на мысли, что кино сегодня совсем не хочется смотреть.
*****
Выходя утром из подъезда, Палинский отметил, что его немного «подтряхивает». Он волновался, чувствовал – Чащин отыскал какую-то нужную информацию, и Тимофей надеялся, что поиски если и не завершатся, то как минимум, дадут что-то определённое, в отличие от рассказов, которые он услышал до этого. Так, одолеваемый мыслями, незаметно для себя самого, добрался до «Трёх пескарей». Пал Палыч и Чащин уже дожидались его. Хозяин кабинета поднялся со своего места, чтобы поприветствовать вошедшего. Это традиционно подразумевало уважение к гостю и подчёркивало обязательное и искреннее гостеприимство. Поздоровавшись, Гергиани первым делом спросил:
– Олегыч, Саня тебе сообщить тут что-то хочет, ты сам как соображаешь – вдвоём поговорите? Можете в обеденный зал пойти, там никто не побеспокоит, люди ко мне ещё не скоро подойдут.
Тимофей с недоумением посмотрел на него:
– Пал Палыч, да здесь и поговорим, при вас. Я вам доверяю, да и секрета вроде никакого нет.
– Тимоха, секрет может появиться, видишь – Семёныч с серьёзным лицом ждёт?
Палинский пожал плечами:
– Ну и ладно. Лично я не против. Главный носитель секретов сейчас – Александр Семёнович, как он скажет, так и расположимся.
Чащин развёл руки:
– Ребята, мне, в общем-то без разницы, но всё равно уточню – не болтайте ни с кем про то, что узнаете.
Пал Палыч поднял голову в сторону открытой двери, и громко позвал:
– Зуля, сделай нам пожалуйста, чаю! – и обратившись к Чащину, кивнул:
– Всё Саша, молчу, можешь говорить.
Александр Семёнович повернулся к Тимофею:
– Ну, Тимоха, и интересную же ты задачу поставил! Я, честно говоря, с таким за всё время службы ни разу не сталкивался.
Палинский уточнил:
– Что-то пошло не так?
– Да нет, всё нормально пошло, я даже довольно быстро номер дела отыскал. И в архив попал без проблем. Но только вот самого дела там не оказалось!
Тимофей округлил глаза:
– Такое возможно?
– Дела из архива, конечно, берут, и даже довольно часто. Но в этом случае никаких пометок о выдаче в журнале регистрации нет. О передаче в архив запись есть, но о перемещении – ничего. Это категорически недопустимо! Я, конечно, шум поднимать не стал – сам без санкции туда зашёл, да и лишний интерес пока возбуждать рановато. Но – вот такой факт! Дела нет.
Гергиани молчал, прихлёбывая из чашки, молча смотрел на Чащина. Тимофей не выдержал:
– И что, получается – на этом всё?