Не зная, что предпринять, журналист в нерешительности стоял на лестничной площадке; неожиданно появился камердинер.
В изумлении уставился он на Фандора. Журналист решил порасспросить его. Стараясь казаться спокойным, он поинтересовался:
— Не могли бы вы сказать мне, где сейчас больная из палаты 14?
— Признаться, сударь, — отвечал камердинер, — я не очень-то слежу за тем, что происходит в лечебнице, но, сдается мне, эта больная сейчас в операционной. Минут пятнадцать назад профессор дал ей наркоз, а теперь, наверно, приступил к операции.
Упомянув об операции, камердинер махнул рукой в сторону верхнего этажа.
Фандор хотел было ринуться туда, но слуга загородил ему дорогу.
— Как можно, сударь!.. Когда профессор оперирует, в операционную входить нельзя. Прошу вас — обождите внизу или в кабинете доктора.
— Я родственник оперируемой, — не моргнув глазом заявил Фандор.
— Ну и что с того, — невозмутимо отвечал камердинер, — господин профессор никому не разрешает входить в операционную. Это вполне естественно.
Фандор продолжал настаивать:
— Найдите Даниэль, я попрошу у нее разрешения.
— Мадемуазель Даниэль ассистирует профессору, — возразил камердинер, — она да еще старая Фелисите. Похоже, господин профессор поджидал кого-то из коллег, но никто не явился. Сами можете убедиться: в соседней палате я приготовил халат и маску для этого доктора, там они и лежат не тронутые.
Фандор сразу успокоился.
— Так и быть, дружище, я обожду внизу.
Между тем журналист не стал спускаться на первый этаж, он задержался на втором, прислушался, убедился, что камердинер ушел. Крайне встревоженный, Фандор снова поднялся на третий этаж. «Я докопаюсь, в чем дело, — подумал он, — этот глупец весьма кстати предупредил меня, что ждут еще одного доктора. Я хочу знать, что с Элен, какую операцию проводит Поль Дро, ведь ни о какой операции и речи не было, даже Жюву хирург ни о чем не обмолвился».
Узнав, что профессор Дро поджидает ассистента, Фандор страшно перепугался. «Если Поль Дро — сообщник Фантомаса, — рассуждал он, — а в этом, увы, сомневаться не приходится — не его ли хочет выдать он за своего ассистента, не потому ли не допускает никого в операционную; оставшись наедине с Фантомасом, профессор будет выполнять его указания, захочет Фантомас — и Элен умрет под скальпелем или хлороформом… Я не позволю осуществиться коварным планам», — прошептал Фандор.
На цыпочках прокрался он в крохотную палату, где, как сказал камердинер, было приготовлено все необходимое для ассистента профессора.
— Мадемуазель Даниэль!
— Да, господин профессор!
— Обе больные уснули?
— Можете сами удостовериться, господин профессор.
Даниэль сидела на табурете рядом с операционным столом.
Она шепотом отвечала на вопросы профессора; одной рукой Даниэль поддерживала голову мертвенно-бледной, погруженной в сон пациентки, а другой, с помощью специальной маски, давала ей вдыхать смесь кислорода и хлороформа.
Сцена происходила в огромном помещении с застекленной крышей, сквозь которую падал резкий прямой свет.
Углы операционной были закруглены, пол и стены облицованы блестящей фаянсовой плиткой, оборудование — самое современное; здесь были все последние новинки, от автоматических установок для мытья рук до резервуаров с проточной дистиллированной водой, предназначенных для бесперебойного мытья инструментов.
В центре возвышался операционный стол, но вот что странно — этот стол не был единственным, как не единственной была и пациентка.
На втором операционном столе тоже лежала уснувшая больная, и этой второй женщине старая медсестра Фелисите тоже давала хлороформ.
Профессор Поль Дро, весь в белом, готовился начать операцию.
На руках у него были тонкие резиновые перчатки, на лице — маска из марли. Маска почти полностью закрывала лицо и оставляла открытыми лишь глаза, горевшие темным, ожесточенным блеском.
Профессор расхаживал по операционной.
Время от времени он тяжело вздыхал, касался ланцетом руки одной из пациенток, затем в раздумьи отступал назад.
— Эта операция, — обратился он к Даниэль, — самая смелая из всех, что я делал. Если она удастся, Даниэль, это станет главным событием века в хирургии. Переливание человеческой крови!
Медсестра смотрела на него с нескрываемым восхищением; профессор подошел к больной, лежавшей справа, нежно прошептал: