— Вероятно, для тебя поцелуй действительно ничего не значит, — горько добавил он, — но я верен своему слову, и у меня есть совесть. Я не делаю подобных вещей. И не занимаюсь любовью с женщиной, если обещал другой жениться на ней. И вот уже второй раз я совершаю глупость. И оба раза ты принимаешь в этом самое непосредственное участие.
Как ей хотелось ответить ему. Но она сжала зубы.
— Мне очень жаль, Йост, — процедила она.
— Чего ради ты это делаешь, Дейзи?
— Я не знаю.
— Я тоже не знаю, но только это… это… — Он задохнулся и не смог закончить фразу. Йост был исполнен негодования и презрения к самому себе. — Это нехорошо. Это стыдно!
Ему действительно было стыдно. Она всегда знала совершенно точно, что он чувствует и думает в тот или иной момент.
— Ладно, пойду к себе, — закончила она дебаты. — Тебе лучше сейчас побыть одному.
— Я не просил тебя уходить в другую комнату, — взвился он. — Я просил тебя собрать вещи и уехать сейчас же.
— Йост, пожалуйста…
— Нет. Я уже тебе сказал. У меня все внутри переворачивается от того, что мы с тобой опять вернулись к тому, с чем покончили шесть лет назад. Понятия не имею, как это у тебя получается, не знаю, почему тебе удается оказывать на меня влияние, но теперь я точно знаю, что надо делать. Нужно избавиться от тебя, — его голос громом разносился по дому, — и как можно скорее!
Он стоял рядом с ней. Так близко, что она чувствовала его тепло. Видела, как вздымается и опадает его грудь. Ей было жалко их обоих. Ведь она не может немедленно уехать отсюда.
Не имеет права.
Пока еще.
Йост опять глотнул воздух.
— Если этого не сделаешь ты, то я сам уеду отсюда. Мы с Эйзе будем жить в загородном доме до тех пор, пока ты не соизволишь освободить этот.
Дейзи пыталась заставить свой голос подчиняться разуму, но не могла произнести ни слова. Йост уже направился к дверям, уже распахнул было высокие двери…
Его надо остановить во что бы то ни стало! Она не может позволить ему уйти!
— Не смей уходить! — крикнула Дейзи ему в спину. — Слышишь!
Он остановился. Его широкая спина заполнила дверной проем целиком. Йост стоял, не оборачиваясь.
Дейзи набралась смелости и быстро произнесла:
— Я уеду. Сейчас же соберу вещи и уеду. Но Питер останется здесь, с тобой!
Так. Ей удалось привлечь его внимание. Правда, он так и не оглянулся. Голова его опустилась и лишь чуть повернулась в сторону. Теперь она могла видеть его профиль.
— Что за чушь ты несешь? — Его низкий голос дрожал от ярости.
— Это не чушь. Это правда. Я не могу забрать его домой в Англию. Я не могу позволить ему быть рядом, когда мне начнут делать химиотерапию.
Самое страшное было сказано. Она перевела дух. Йост молчал и не двигался. Она решила продолжить.
— Я знаю, как выглядят люди, прошедшие через это. Я знаю, как эти процедуры уродуют тело. И не хочу, чтобы он увидел меня и испугался.
Йост по-прежнему стоял в дверях, как будто примерз к ним.
— Химиотерапию? — Его голос вдруг стал хриплым.
Дейзи облизнула губы. Господи, это оказалось даже труднее, чем она думала. Сначала он целует, обнимает, хочет тебя, а уже через минуту перед тобой глыба льда, словно внутри у него холодильный агрегат.
— Я… — Она пыталась сосредоточиться на словах, поэтому старалась смотреть поверх его головы. Ей предстояло сказать вслух то, чего она так боялась. — У меня рак.
Йост медленно развернулся. Она ведь не говорила этого. Ему просто показалось. Ему послышалось!
Он стал внимательно разглядывать ее лицо. Пристально, не отрываясь. Дейзи выглядела на редкость спокойной. Она не могла этого сказать, подумал он. Это просто бред! Но он понимал, что она сказала именно то, что он услышал: у нее рак.
Йост упал в кресло и поднял глаза к потолку.
— Это правда?
— Да.
— Ты собирала консилиум?
— Да. Я даже потребовала повторить анализы. Сейчас жду результатов. Но диагноз ставил врач, который лечил мою мать.
Она подошла к креслу и села на подлокотник.
— Хорошо, что они обнаружили это сейчас. Чем более ранняя стадия, тем больше у меня шансов.
— Питер знает?
— Нет. — Голос ее звучал спокойно, но она чувствовала, что через минуту ее накроет волна липкого неконтролируемого страха. — Я его очень люблю. Он для меня все.
Он продолжал тупо смотреть на потолок.
— Стало быть, у тебя была определенная цель, когда ты решила приехать сюда. Ну и дурак же я! Следовало бы сразу догадаться… Зная тебя, можно было бы предположить, что ты никогда не обратилась бы ко мне, если б не была в отчаянии и сама знала, что делать. А я-то гадал, что привело тебя в Голландию через столько лет!