Тут она взглянула на Пита. Мальчик побледнел от испуга и был явно растерян: темные глаза широко распахнуты, подбородок заметно дрожит. Дейзи почувствовала отчаяние. Все ее усилия пока ни к чему не приводят.
Пит же почти не знает отца. Как она сможет оставить их вместе в Голландии?! Она глядела на них обоих и не понимала — как ей вообще пришло в голову, что Йост — лучшее решение проблемы Пита? Ничего себе лучшее решение! Нет, должно быть, она была не в себе, когда отважилась на эту поездку в прошлое.
Впрочем, она тогда действительно была здорово выбита из колеи.
Все, что с ней произошло, было нечестно. Жизнь вообще была несправедлива к ней. Она не дала Дейзи ни единого шанса!
— Привет, Йост, — сказала она, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно более непринужденно. Это далось ей нелегко. Похоже, в ближайший месяц ей вообще придется туговато.
— Привет, Дейзи. — Это прозвучало словно эхо ее собственного «привет». В голосе его был холод и отчуждение. Именно так он раздавал многочисленные интервью: холодно и отчужденно. И именно такое отстраненное лицо смотрело на многочисленных читателей газет и журналов, жадно следящих за жизнью голландского принца цветов и нового футбольного короля Европы.
Она постаралась растянуть рот в широкой улыбке, так что у нее даже заболели скулы. Изо всех сил она удерживала на лице сияющую белозубую улыбку, словно от этого зависела вся ее жизнь. А так оно, в каком-то смысле, и было.
Что бы с ней ни случилось, Пит пострадать не должен. И сейчас имело значение только это, только его будущее.
Она может ненавидеть Йоста сколько ей угодно, но он — отец Пита.
— Не предполагала, что ты приедешь нас встречать, — произнесла она, набрав в грудь побольше воздуха и моля Бога, чтобы он дал ей справиться со смущением быстрее, чем его заметит Йост. Ей вдруг отчаянно захотелось облизать пересохшие губы и отвести взгляд от громадной фигуры бывшего мужа.
— Я получил твою телеграмму. Ты сообщила, что прилетаешь в Амстердам сегодня утром.
Она скорее почувствовала, чем увидела, как его глаза превратились в две узкие щели, а под кожей заходили желваки. Он явно был раздражен. Что, впрочем, не удивило ее. Дейзи привыкла к этому за два года их скоропалительного, прошедшего в непрерывных баталиях и взаимных претензиях брака.
— Я послала тебе телеграмму, чтобы для тебя не было сюрпризом, когда я позвоню из какого-нибудь местного отеля. А вовсе не для того, чтобы ты нас встречал.
— Но вас же надо было встретить, — пожал плечами Йост.
— Спокойно доехали бы на такси.
— Мой сын в гостинице жить не будет.
— Но я уже забронировала нам номер в «Краснопольски».
— Не имеет значения. Моя секретарша им еще вчера позвонила и отменила бронь. — Он опустил глаза и наткнулся на растерянный взгляд Пита. Мальчик судорожно вцепился в руку матери. Сейчас малыш был похож на взъерошенного галчонка, которого родители забыли покормить.
— Ну, чего нахохлился? — строго спросил его Йост.
Дейзи с ужасом наблюдала, как неласково встречает отец родного сына. В глазах и тоне Йоста сквозило суровое неодобрение.
Видимо, он раз и навсегда решил для себя, что Дейзи отвратительная жена, не стоящая внимания женщина и чудовищная мать. Все, что она делала, — делала неправильно. Нормальные женщины так не поступают. Это его отношение каким-то образом распространялось и на ребенка.
Увы, Дейзи явно не относилась к числу «правильных» женщин. «Правильные» женщины здесь, в Голландии, были хозяйственными и рассудительными. А ее он считал строптивой холодной англичанкой. К тому же не отличающейся элементарным благоразумием.
Дейзи чувствовала, как в груди разгорается жар, словно она проглотила огонь:
— Не трогай его сейчас, он устал и ужасно расстроен, — мрачно буркнула она, инстинктивно прижимая к себе Пита и пытаясь защитить его от пристального и раздраженного взгляда Йоста.
Учитель в подготовительном классе прозвал мальчика Рыцарем Розы. Пит был ласков и чувствителен, как девочка, но умел постоять за себя. И сейчас Дейзи чувствовала, что сын готов броситься на ее защиту, пусть даже на него смотрит его божество и кумир, каким Йост и был в глазах Пита.
— Что случилось, сынок? — спросил Йост, постаравшись смягчить голос.
Пит, однако, молчал и лишь глядел на отца так же неодобрительно и критично, как и Йост на него до этого.
— Он потерял где-то по дороге мяч, который ты ему прислал после финала Кубка Чемпионов.
— Тот самый, с автографами моих ребят? — уточнил Йост.
— Да, тот самый.
— Тебе понравился мой подарок? — Он наклонился поближе к Питу.
— Угу, — еле слышно прошептал мальчик и поспешно отвернулся, боясь, что не сможет сдержать слезы и отец увидит это. — Прости, папа, что я потерял его. Я не нарочно, честное слово!
Волна благодарности к сыну разлилась теплом в ее груди. Подумать только, ему всего семь, а он уже научился оберегать женщин! Ведь не свалил вину на нее, не наябедничал отцу, что это она потеряла мяч… Йост просто слепец, если не видит, что может гордиться ее мальчиком.
— Ладно, не расстраивайся! Зайдем в клуб, и я попрошу ребят расписаться на другом мяче.
Щеки Дейзи залила краска гнева. Есть на свете незаменимые вещи. Но он даже не догадывается, что значит для семилетнего ребенка подарок от далекого отца, тем более преподнесенный в день триумфа ван Бюренна-старшего. Может, это был самый счастливый день в маленькой пока еще жизни Питера. И будь Йост настоящим отцом, он бы понимал такие вещи. Ей очень хотелось сказать бывшему мужу все, что она о нем думает. Но ее останавливало присутствие сына. Не хватало еще, чтобы его жизнь в Нидерландах началась с родительской ссоры.
Йост понятия не имел о том, что ребенок утром должен в одно и то же время завтракать, что ему необходим определенный режим и что он требует постоянного внимания, нежности и много-много любви. Однако Дейзи промолчала, для чего ей пришлось чуть ли не до крови закусить нижнюю губу.
В конце концов это было просто нелепо. В Джерси, а именно в цветочной компании «Эдем», ее все считали спокойным, уверенным в себе человеком, известным своим дружеским отношением к людям и способностью находить компромиссные решения и улаживать противоречия. Но стоило ей только увидеть Йоста, как ее спокойствие и выдержка бесследно испарились. Дейзи вдруг поняла, что способна вытворить какую-нибудь несусветную глупость.
— Питер, мне твоя истерика по поводу мячика не особо нравится, — сказал Йост, поморщившись. — Однако, если ты хочешь его вернуть, я сделаю это.
Он шагнул вперед, намереваясь взять сына за руку. Дейзи заметила, как напрягся мальчик. Ребенок не посмел возражать, но отвернулся и пошел рядом, как собака на жестком поводке. Питер явно боялся Йоста и ничего не мог поделать со своим страхом. Он, отважный Рыцарь Розы, боялся собственного отца! Сердце Дейзи болезненно сжалось. Никогда, даже в самых жутких снах, ей не могло привидеться, что такое возможно. Зачем она приехала в этот чужой город, изборожденный каналами, с промозглым ветром и хмурым небом? Зачем?! Да если бы не страшный диагноз, ноги бы ее тут не было!
Йост тем временем сунул руку в боковой карман элегантного летнего пиджака и вынул очень дорогую, золотого тиснения записную книжку. Однако внутри эта книжечка была абсолютно растрепана. Дейзи узнала своего бывшего мужа: он был очень привязан к старым вещам и не любил их менять. Он сделал какую-то пометку и пробурчал, не поворачивая головы:
— Когда вы видели этот несчастный мяч в последний раз?